Ранее в 2005 году на седьмом этаже был размещен очередной срочный запрос на аналитиков, готовых отправиться в Ирак. Первые несколько командировок аналитиков - в основном на три и шесть месяцев - уже прошли, а война не подавала признаков скорого прекращения. В памятке прямо говорилось, что если вы аналитик и хотите выполнить свой патриотический долг и помочь своей стране в военное время, то сейчас самое время стать добровольцем. В действительности же большинство руководителей, за исключением сотрудников Управления анализа Ирака, не поддерживали войну и не хотели, чтобы их аналитики помогали в ее ведении. Когда я обратился к начальнику своей иранской группы с предложением вернуться в Ирак, она сказала, что поеду то потеряю все шансы на повышение . В классической бюрократической манере менеджер Iran Issue поддержал ее. Это придало мне еще больше решимости поехать. Так что в 2006 году я вызвался вернуться в Ирак.

В качестве старшего аналитика в руководящей группе по Ираку я работал в команде с более чем дюжиной аналитиков, большинство из которых едва закончили колледж. В большинстве своем они не планировали карьеру в ЦРУ и рассматривали Агентство как ступеньку к более прибыльной работе. Когда я только начинал работать в ЦРУ, аналитиков принимали по одному или по двое. Так они могли получить интенсивную подготовку и наблюдение. После вторжения в Ирак ЦРУ привозило новых аналитиков целыми грузовиками. Сказать, что они были "зелеными", было бы мягко сказано. Лишь немногие из них обладали аналитическими навыками, а большинство довольствовались тем, что вырезали и вставляли материалы из ранее опубликованных разведывательных отчетов, или необработанные данные из электронных перехватов, или отчеты Национальной тайной службы.

Я посвятил себя теме, которая считалась одной из самых важных для Белого дома в 2006 году: Муктада аль-Садр. Несмотря на свою пузатую и непривлекательную внешность, Садр имел большую и преданную аудиторию среди шиитов в Ираке благодаря тому, что он был сыном и зятем двух аятолл, убитых киллерами Саддама. Садр был занозой в боку администрации Буша с момента свержения Саддама. Я впервые начал изучать Садра, когда генерал Джордж В. Кейси-младший, командующий коалиционными силами до 2007 года (следующие четыре года он проведет в должности начальника штаба армии), попросил написать работу, в которой он сравнивался бы с Хасаном Насраллой, харизматичным и хитрым лидером "Хезболлы", ливанских шиитских боевиков, известных как самые подготовленные и оснащенные партизаны в регионе.

Меня сразу же поразило то, как снисходительно и пренебрежительно американское разведывательное сообщество относилось к Садру. Иногда говорили, что он стремится стать иракским Насраллой, но ему не хватает коммуникативных и лидерских качеств. Это было правдой, но Соединенные Штаты серьезно недооценивали Садра, считая его сумасшедшим, головорезом-убийцей, который проводит время за видеоиграми. В моем офисе все еще использовали устаревший профиль Садра, написанный в 2003 году очень молодым аналитиком.

В то же время Садр неоднократно призывал коалиционные силы покинуть Ирак. После того как в марте 2004 года коалиционные власти закрыли его газету "Аль-Хауза" по обвинению в подстрекательстве, "Армия Махди" Садра перешла к насилию, убив десятки иностранных солдат и суннитов. Когда 5 апреля 2004 года Пол Бремер, глава Временной коалиционной администрации, назвал Садра вне закона, шиитский священнослужитель объявил джихад против коалиции. Четыре дня спустя его армия устроила засаду на военные колонны, пытавшиеся въехать и выехать из багдадского аэропорта. У нас было много текущих разведданных о Садре, но большинство из них были слабыми. К 2006 году, когда армия Садра стала боевой силой, которой опасались как сунниты, так и американские солдаты, у нас должен был накопиться солидный объем информации, которую можно было бы предоставить политикам.

Когда я начал изучать материалы, то был потрясен, не найдя упоминания об отце Муктады, Мухаммаде Садике аль-Садре. Он был убит в 1999 году во время моей первой работы в качестве аналитика по Ираку, и последовавшие за его смертью беспорядки стали самой большой угрозой для власти Саддама со времен шиитских восстаний на юге Ирака после войны в Персидском заливе. Никто, похоже, не понял, какое глубокое влияние его убийство оказало на Муктаду и иракских шиитов. Не было подробного анализа того, чего Садр надеялся добиться, или его положения в религиозной общине. Что еще хуже, не изучены отношения Садра с Наджафскойхавзой, шиитской семинарией, возглавляемой Али Систани, самым влиятельным религиозным и политическим лидером в Ираке после вторжения.

Я начал писать ряд репортажей, в которых рассматривал Садра и то, что он пытается сделать. Я знал, что связь между отцом и сыном была ключевой и что миллионы шиитов, почитавших Мухаммада Садика ас-Садра, передали свою поддержку его сыну. Мне было очень трудно заставить людей понять, что шиитский лидер, страдающий от их имени, после смерти часто значит для них столько же, сколько и при жизни. В конце 2007 года меня вызвали в кабинет руководителя моей группы и сказали, что Белый дом хочет провести "глубокое погружение" в тему духовного лица - пятнадцати-двадцатиминутный брифинг для президента в Овальном кабинете. Документ по теме "глубокого погружения" часто готовился и передавался в Белый дом на выходных, чтобы президент и вице-президент успели прочитать его и получить брифинг по нему первым делом в понедельник утром. Мое сердце пропустило около трех ударов. Я собирался сделать то, о чем всегда мечтал: пойти в Овальный кабинет и провести брифинг для президента. Наконец-то, подумал я, я смогу применить свои знания так, чтобы это было важно.

Хотя называть это упражнение глубоким погружением несколько некорректно, оно все равно было почетным знаком для аналитика. Я упорно работал над своей статьей. Я пришел к выводу, что Муктада ас-Садр с трудом приспосабливается к жизни в Иране, где он нашел временное убежище в январе 2007 года, как раз накануне ввода американских войск в Ирак, но он останется мощной силой в иракской политике, если не будет задерживаться в Иране слишком долго. Репортажи заставили меня поверить, что он не знает, что делать дальше и как сохранить свою значимость для происходящего в Ираке.