— А что такое стихи, поэзия?

— Стихи — это язык, на котором говорит одинокая душа в надежде найти собеседника. Этот язык всегда прост и ёмок, а содержание стиха должно быть многогранным, волнующим и влекущим собеседника. И чем он просвещенней, тем сложнее его чувства и богаче воображение. Восхитительные стихи могут быть всего в три строчки! А когда они нашли отклик в собеседнике и начинается общение, то такое общение можно назвать поэзией. Поэзия невозможна на пустом месте! Давай, я тебе почитаю.

И Поэт начал читать свои стихи. Он задерживал дыхание, чтоб не мешать стихам литься, ему не хватало воздуха, вены на его горле вздувались и начинали пульсировать, его мышцы напрягались от каждого слова. Он жонглировал словами, они обретали в его стихах новые значения и смысл, и, казалось, что все это так легко и просто. Вдруг пространство вокруг него заискрилось, слова стали обретать слабую зримую форму, образовывать объемную невесомую конструкцию, которая, как голограмма, парила, вращалась и сверкала разными гранями. От этого света у Мальчика то учащенно билось сердце, то почти останавливалось; было то жарко, то холодно; то под кожей что-то шевелилось, то разливалось тепло по всему телу. Такого он раньше никогда не испытывал. Мальчику было непонятно, как из обычных слов, какими все пользуются, взрослые могут строить такие великолепные парящие замки, где может жить очарованная душа. Время пролетело незаметно и начало смеркаться. Поэта остановили его внутренние часы — к утру должен быть новый стих.

— А теперь я должен быть один. Тебе не надо на это смотреть, — Поэт побледнел и начал погружаться в отрешенное состояние.

Потрясенный услышанным и увиденным, Мальчик попрощался с Поэтом. Но тот не ответил, так как был уже где-то далеко, где он черпал свои необычные рифмы.

Мальчик отправился на рядом пролетающий астероид.

«Как чувственны и ранимы взрослые!»

Эта планета резко отличалась от того, что он только что видел. Вся поверхность ее была устлана мягким ковром из настоящей зеленой травы. Это был густой и жирный газон, который, наверно, стригли лет двести. Вредных, сорных растений вообще не было видно. Цветы росли ни где попало, а на отдельных клумбах, которые были обложены камнями в таких причудливых формах и местах, что было непонятно — искусственные это или естественные образования. Ухоженность цветов, их композиции говорили о трудолюбии и изысканном вкусе обитателя планеты. Вода в ручьях не просто текла, а журчала. Она ниспадала с небольших рукотворных водопадов, задерживалась в маленьких водоемах, где тоже были цветы, и бежала дальше, наполняя пространство однообразными и успокаивающими звуками. Недалеко находилось необычное жилище — это был шатер из полупрозрачной вуали. Шатер накрывал ложе из белоснежных воздушных подушек и одеял. Все вокруг было опрятно уложено, как будто этими вещами никто и никогда не пользовался. Мальчик понимал, какую работу надо делать каждый день, чтобы все находилось в таком порядке. Он представил себе большого и сильного обитателя планеты, который каждый день совершает эту титаническую работу. Ему побыстрей захотелось с ним познакомится. Он хотел знать, как за цветами правильно ухаживать, чтобы добиться у себя такого же результата. И Мальчик пошел вдоль ручья, любуясь этим искусственным чудом. Вдруг вдали он заметил белый порхающий объект, который совершал странные, нерациональные движения. В этих движениях объект постепенно приближался. Мальчик присел за клумбой и из-за цветов с любопытством стал наблюдать за этим необычным явлением. Вот стало понятно, что объект набирает воду в ручье и поливает из лейки цветы на клумбах. Но происходит это в виде танца, рисунок которого постоянно менялся. Хореография определялась или композицией цветов на клумбах, или мелодией, звучащей только в воображении танцующего. Было видно, что эти движения предоставляют танцующему большое удовольствие, не утомляют его, а радуют. Его белая свободная одежда струилась с полуобнаженных плечей до самой земли и скрывала мелкие шаги. От этого казалось, что танцующий либо плывет, либо парит над растениями. Открытые тонкие руки, как изгибы крыльев, придавали грациозность каждому движению и лейка не была тому помехой. Тонкая длинная шея, каштановые густые волосы, искусно уложенные на голове, белая шелковистая кожа, глаза с большими ресницами, тонкие одухотворенные черты лица — так выглядел странный объект с близкого расстояния. Это была стройная, молодая и красивая Женщина, которая под стать себе преобразовывала окружающий ее мир. Наверно, нет ничего прекраснее в мире, чем танцующая женщина. Это особый способ самовыражения, только ей присущий язык повествования. И кто понимает его или стремится к этому — теряет дар речи. Мальчик смотрел на неё, затаив дыхание, очарованный и завороженный происходящим. И тут она увидела его. Отбросив лейку и всплеснув руками, она подлетела к нему, подняла его на руки, прижала к груди, начала кружиться и приговаривать:

— Я знала, я знала, что это случится… У меня было предчувствие, я чувствовала…

Все произошло так быстро, с таким напором и таким благожелательством, что этому невозможно было противиться.

Она все кружилась и все сильней прижимала Мальчика к себе, а потом коснулась его лба своими теплыми и влажными губами. И нежность, которая переполняла ее, по закону сообщающихся сосудов, хлынула в тело Мальчика. Он почувствовал, как стал уменьшаться в размерах, становиться маленьким и беспомощным, защищенным от всех невзгод жестокого внешнего мира. Веки стали тяжелыми, глаза наполнились влагой от жалости к самому себе и он стал проваливаться в младенческий крепкий сон. Нет на свете никого милей спящего ребенка! Женщина не могла им налюбоваться. Вздернутый нос, полуоткрытый рот, легкое посапывание — это был безмятежный, доверительный сон младенца, который нельзя было побеспокоить. Тело его иногда вздрагивало — это он, наверно, куда-то бежал или летел в тех снах, которые ему сейчас виделись. Женщина принесла его в шатер, желая укрыть от посторонних звуков и яркого света. К своему удивлению, она вдруг запела монотонную, колыбельную мелодию. От этого тело Мальчика перестало вздрагивать, вообще обмякло и Женщина смогла еще сильней прижаться к нему. И чтобы ее удары сердца и учащенное дыхание не беспокоили малыша, она начала делать это в такт с ним. Теперь они стали почти единым целым — Женщина и Ребенок.

Мальчик проснулся от странных звуков. Была ночь. Ночные светила залили все вокруг серебром. В этом свете белое лицо Женщины казалось мраморным. Голова ее была вскинута вверх, к источнику этих звуков, в которые она жадно вслушивалась. Вот послышался смех ребенка, потом топот ножек и скрип дверей. Вот отчетливо слышен мужской и женский смех, звон бокалов. Все это перебила музыка, был слышен обрывок песни или стиха, а потом овации. Сейчас — мужской и женский разговор на повышенных тонах, стук двери. Опять женский смех, женское многоголосье. У себя на планете он никогда такого не слышал. Это или воображение Женщины сублимировало эти звуки, или она их ловила из космоса, усиливала и материализовывала. При этом лицо Женщины становилось все сосредоточенней и печальней. От этой картины у Мальчика начало щемить сердце. Женщина была во власти этих звуков, все поворачивала голову к их источнику. Измученная этими видениями, она положила Мальчика на подушку, сама пристроилась рядом и быстро уснула. Наступила тишина. Мальчик боялся пошелохнуться — теперь он охранял ее сон. Он лежал и думал: «Что происходит?», «Откуда эти странные звуки, что мучат бессонницей эту добрейшую и прекрасную Женщину?», «Откуда она могла знать о моем прибытии, или я один из персонажей ее ожиданий?», «Ну почему тогда видения не оставили ее в покое?», «Значит, материализация части видений не лишит ее видений в целом!».

Мальчик решил, что надо покинуть эту планету, пока Женщина спит. Пусть она подумает, что это был сон, ведь он тут не может остаться. В таких рассуждениях прошла ночь. Начало светать. Он осторожно сполз с подушки, отошел в сторону и оглянулся. Легкий утренний ветерок колыхал пологи шатра, где на пуховых одеялах сладко спала прекрасная Женщина. В красных лучах рассветного солнца ее каштановые волосы приобрели золотистый отблеск и свободно стелились на ее обнаженные плечи. Еле заметная улыбка и румянец говорили или о радости встречи с новым днем, или о замечательном сне. Свободно откинутая на подушку рука делала этот сон таким безмятежным. Теперь Мальчик не мог налюбоваться этой картиной. Нежность, которой наполнила его Женщина, теперь возвращалась к ней, но при этом сердце стало учащенно биться и болеть. Раньше он такого никогда не испытывал. Но надо было уходить. Он отошел от шатра и выложил из камней фигуру, чтобы Женщина могла сопоставлять сон и реальность. Получилось сердце.

Мальчик отправился на ближайшую планету.

«Как трогательны и нежны взрослые!»

Астероид, к которому приближался Мальчик, издали казался покрытым лесом. Ему вспомнилась планетка Охотника, Алиса и ее состояние зависимости и несвободы, которые передались и ему, когда он покидал это место. Ему не захотелось еще раз испытать подобные чувства и он пожалел, что выбрал это направление для полета. Однако с приближением стало понятно, что цвет этого леса не зеленый и состоял он не из деревьев, а из множества разных фигур. Мальчику пришлось хорошо постараться, чтобы опуститься на поверхность, а не попасть на одну из них и не повредить ее. Эти фигуры изображали людей в разных доспехах, то верхом на каких-то животных, то в каких-то машинах. Мальчику стало интересно и он начал ходить между ними, пристально их рассматривая. Эти изваяния были каменными и металлическими, примитивными и очень тщательно выполненными. Стало понятно, что изготовлены они были в разное время и разными мастерами. Причудливыми были и животные, и машины. Кто и для какой цели всех их изготовил? Кто обитатель этой планетки? Всматриваясь в лица изваяний, Мальчик обнаружил, что тут были и мужчины, и женщины, и даже дети. Так он постепенно продвигался вглубь этого леса и вышел к небольшому дому. Желая поздороваться с хозяином планетки и задать все эти вопросы, он вошел внутрь дома, но там никого не оказалось. Тут его удивило огромное количество книг, которые стояли в строгом порядке на полках. На столе лежали рукописи новых книг.

— Наверно, это все создал обитатель этой планетки, — подумал Мальчик и вышел из дома. Он понимал, что находиться в доме без его хозяина неприлично и стал ожидать его снаружи.

Когда стало темнеть, Мальчик, наконец, увидел обитателя планетки. Он шел быстрым шагом к дому, но в походке его было что-то необычное: левой рукой он как бы прижимал к ноге какой-то воображаемый предмет, а правая ходила назад-вперед, как при марше. Необычной была и одежда: высокий головной убор, очевидно, был частью формы; сама форма, расшитая золотистыми пуговицами и пряжками; высокие, сверкающие сапоги. Такую форму он видел на некоторых фигурах при осмотре этой планетки.