А если бы я знал, что ты меня простила, и лгал Натали? Был бы я тогда порядочнее Виталия? – он просто обнимал Соню и не пытался потом как-то солгать… Хотя в чём тут можно кого-то обмануть – если это было, и Натали это видела?

А вот почему и для чего было – это уже должна определить для себя сама Натали. А мы с тобой, как я вижу, то ли помогаем, то ли мешаем ей сделать выводы и принять решение. То ли просто оттягиваем это время.

И зачем ты рассказала Натали о нашей размолвке из-за Сони? Ты меня обрисовала почти Виталием?

– Я очень надеюсь, что до такой низости, как Виталий, ты не опустишься!

– Понимаю – ты полностью встала на сторону Натали (а как же ещё? – резко вставила она). Нет, ты совершенно права – все глупости наделал только Виталий, вины Натали тут нет ни в чём. Но неужели невозможно найти хотя бы мелких причин, смягчающих его вину?

– Ты же не слышал наших разговоров с Натали – думаешь, что я только и ругаю Виталия, чтобы Натали ещё и ещё убедилась в его низости и в своей правоте – что нужно немедленно бежать отсюда? Да, я прониклась обидой Натали на Виталия. Но всячески стараюсь её не показывать. А чем ты можешь попытаться обелить Виталия?

– Если я сейчас начну искать и находить исключительно оправдания ему, то это будет выглядеть надуманно и неправдоподобно. И ты начнешь со мной спорить, находя новые и новые его грехи. И невзлюбишь его еще больше.

– Ну, давай, находи оправдания, обещаю, что буду внимательно выслушивать и стараться не спорить.

– Не Виталий пришел к Соне, а она к нему. А что обнимал её? – но чем ещё можно успокоить плачущую женщину? – слава Богу, что Соня прибежала к Виталию, а не ко мне, иначе мне пришлось бы оправдывать себя, а не Виталия (прости, опять не к месту пошутил!).

А ты – разве не обняла сразу Натали, когда встретила её в слезах, в грозу?

– Я? Да, но я же женщина. Но я не стала бы обнимать Виталия!

– Так ли? А представь, что гуляешь по саду, а там, на скамье сидит Виталий и плачет (например, из-за отъезда не простившей его Натали). Разве ты не села бы рядом? И разве, в утешение, не положила бы руку ему на плечо?

– Но положить руку на плечо или страстные объятия…

– Если тогда Виталий положил бы Соне руку на плечо – это было бы пощёчиной для неё, а не успокоением! – попробуй представить себя на её месте. А страстными ли были их объятия – этого мы не знаем.

– Ну, ладно. Ты будешь еще находить оправдания для него?

– Наверное, этого достаточно (мне надо было учиться на адвоката). И будь я Плевако, то сказал бы: "Из цепких объятий Сони трудно вырваться".

– Ты о себе?

(Владимир Иванович хмыкнул, так что невозможно было понять – угадала ли Наталья Сергеевна, или понимает, что это о Виталии, но всё ещё стремится уколоть его).

Задушевные разговор в саду продолжились и на следующее утро – значит никто никуда не сбежал, несмотря на такие желания и угрозы:

– Наталья Сергеевна, я понимаю, что мне нужно будет выходить замуж. Но мне же не всё равно – за кого. Вот Вам так повезло с Владимиром Ивановичем – так легко и спокойно в жизни с таким замечательным и любящим мужем…

– Натали… Должна тебе признаться, что он мне не муж

– Но как же?

– А вот так!…

Мы с ним знакомы давно (хотя и не столь давно как Соня с Виталием). Ещё когда я только закончила гимназию, а он был студентом. И он, и я ходили в литературный кружок на Маросейке (я тогда тоже писала стихи…). Он тогда очень мило общался со мной.

А потом он полюбил – не меня! Я никогда её не знала, хотя он по-дружески постоянно делился со мной своей любовью. Она тоже училась на каких-то курсах. Почти год они ходили по выставкам, театрам и концертам – иногда он стал пропускать занятия в нашем кружке.

Но потом между ними что-то произошло, и он больше никогда не упоминал о ней. Но ещё до этого по выставкам и театрам стала ходить уже я – тогда за мной ухаживал высокий, статный юнкер. Он, кажется, хотел жениться на мне, чтобы ехать на Кавказ, где ему предстояло служить, уже с женой. Я, впрочем, не хотела покидать Москву (даже с ним), и он уехал один. Но за это время я тоже стала чаще пропускать занятия, а потом и вовсе забросила наш кружок.

Я не буду тебе пересказывать всю свою жизнь (я даже Владимиру Ивановичу не всё рассказываю), но прошлой весной я встретила его в Третьяковской галерее… А летом мы снимали дачу в имении родителей Виталия.

– Простите меня – я не знала! И допустила такую бестактность!

– Да нет, извиняться тебе не за что – раз я сама тебе это рассказала, значит зачем-то хотела этого.

– Но как мог так поступить Владимир Иванович?! Это же…

– Слава Богу, ты не спрашиваешь – а как же так могла поступить я? Вот так всё и получилось…