Шрифт:
– Это ты мне? – Поразился Дагон. – Валери – девушка. Это она должна возмущаться, что не ночует отдельно.
Мы переглянулись с орком и одновременно хмыкнули.
– Эта «девушка» хьяпит почище десятника! – С жаром выпалил Воог. – Нам с ней ложе делить не в пейвой. ? вот ты у нас паень нежный, вампийов доселе не видавший, могёшь и испугаться пейспективы…
Дагон возвел глаза к небу, подумал и как–то обреченно пожал печами:
– Мне все равно. Я так устал, что даже если Валери вознамерится меня сожрать, у меня будет одна просьба – не будить .
– Вот и ладненько! Запишемся, снимем жилье и пойдем одёжу искать . – Возрадовался Воог.
– Паень, ты «за»?
Дагон был «за». А вот я – против.
– Одежду сам купишь. Дагон со мнoй пойдет.
– Kуда?
– Поинтересовались оба.
– K кузнецу.
Не знаю, что обрадовало Дагона больше: план выспаться или освободится от браслетов.
Запись на отбор проxодила тут же, на площади. Наскоро сколоченный стол приютился у лавки с копченостями. Дoбротная вывеска «Вяленое мясцо тут!» поскрипывала над головой писаря, вооруженного пером и пергаментом. Я оценила косую сажень в плечах паксамахского секретаря, лопатообразные руки и кудрявую бороду. С таким индивидом в темной подворотне лучше не встречаться!
– Имя, опыт.
– Лениво отозвался писарь и склонился над столом, приготовившись увековечить наши имена на бумаге.
– Воог! – С энтузиазмом откликнулся орк и даже привстал на цыпочки, контролируя правильность написания рун.
– Не подходишь. Следующий. – Мужик перевел взгляд на Дагона. – Имя, опыт.
– Чё это?
– Тут же заорал Воог. – Это где ж такое видано, чтобы отсеивать пьетендентов по имени!?
– Читай! – Писарь ткнул пальцем в клочок бумаги, грустно болтавшийся под вывеской.
Я с трудом разобрала корявые руны:
– «В отбор идут токмо люди. Одёжа своя. Жильё свое. Продукты выдадут. Кому шо не нравится, - сами виноваты». Очень познавательно!
– Так я людь! – Заверещал орк.
– Самый что ни на есть!
Писарь бросил на Воога безразличный взгляд и отгрызнулся:
– Не похож.
– Я? Я не похож? Это ты не похож! У самого, небось,тъолли в йоду были, да!? Вон плечи какие, вон башка какая, вон бойода какая!
– И что? – Отстраненно поинтересовался мужик.
– Не я ж в повара заявку подаю.
– Дискьиминация! Ущемление пьав по внешности! Йасизм! Шовинизм!
Писарь, наконец, заинтересовался, вскинул голову и уставился на беснующегося орка с неподдельным интересом:
– Так ты шо, баба!?
– Хто? Я-а? – Ошалел Воог и тут же выпалил. – Да! Я – она!
– Ох,и страшная! – Невольно вырвалось у мужика.
– Кто стъяшная? Я-а?
– Орк побледнел, схватился за сердце. Потом подумал и прикрыл тощую грудь ладонями.
Дагон, не будь дурак, шагнул к столу, навис над писарем и сквозь зубы процедил:
– Попрошу мою жену не оскорблять!
У Воога челюсть упала. У мужика, впрочем, тоже. Я же тихонько сползла по стене лавки, сдерживая смех.
– Так вы это… того, что ли? – Пробормотал писарь.
– Семьёй в отбор идете?
– Да! Это тоже пьёблема?
– Выиграет один. ?отя, ежели семья, то с победителем поехать все сможете.
– Всю семью отвезут в Легoрию за счет Паксамахи?
– Тут же заинтересовалась я, просчитывая, сколько смогу сэкономить времени и сил на дорогу.
– За счет Белого Храма. А шо?
– Тогда и меня не забудьте вписать.
– А ты хто? – растерялся писарь.
– Дочь она! – Завопил Воог, потеряв от происходящего и терпение, и здравый смысл.
– Моя! Наша. Дочь наша. А я мать ваша. Её. А это муж наш. Мой. Отец её.
– Я запутался. – Честно признался писарь.
– Пиши, – сжалился Воог и ткнул пальцем в пергамент. – Тьи пьетендента на отбой. Я, значит, Воoг, - мать и жена. Дагон, значит, муж мой. И отец её. И Валя, дочь наша общая. Усёк?
– Об-ща-я, – по слогам проговорил писарь, старательно выводя руны.
– А опыт у вас есть?
– Отож! – Важно подбоченился орк. – Тьи года у ойков, тьи месяца у людей, тьи дня у эльфов.
– Год в Дор-Атоне, – вставил Дагон.
– Безвылазно сидел… на кухне. Такую толпу гномов кормил, что страшно вспомнить.
– А ты? – Писарь перевел на меня осоловевший взгляд и нервно моргнул.
– А я с маман. – Выдала я. – Мы вместе работали. И там,и там,и там… Мы в принципе неразлучны.