Он отвечает сразу. В его голосе отражается целая гамма чувств — сначала неверие, которое сменяется осознанием, а затем настоящей неподдельной радостью. И мне становится физически больно. Сердце саднит, а слова застревают в горле, образуя непроходимый ком.

— Привет, сынок, — мы синхронно сглатываем.

— Привет, пап. Включи камеру.

Надеюсь, я собой владею лучше, и мой голос так не подрагивает, как его. Включаем камеры одновременно, и грудь разлетается от взрывной волны на ошметки. Они размазываются по стенам, не оставляя мне ни единого шанса сохранить самообладание.

Какое самообладание к ебеням, когда мне так рады? Как пересохшая земля воду, впитываю каждую эмоцию, которая отражается на его лице. Это я тоже хочу видеть в ту минуту. Как он жадно вглядывается в мое лицо, как вспыхивают и загораются его глаза.

— Я... Я так счастлив видеть тебя, сынок, не представляешь! — отец трет уголки глаз, а я мучительно впиваюсь ногтями в подлокотники. Он не должен догадаться. Но отец настораживается, он всегда был слишком проницательным. — У тебя ведь ничего не случилось?

— Ты говорил, что я могу звонить в любое время, — с деланым равнодушием пожимаю плечами. — Или это было сказано так, для красоты?

— Нет, нет, что ты, — отец выставляет перед собой руки, — только не выключайся, прошу.

— Я не для того позвонил, чтобы отключаться. Расскажешь, как дела?

— Зашибись дела, — его губы ползут в кривой улыбке, — мне сын позвонил.

— Рад за тебя, — эти ебучие подлокотники сейчас оторвутся. — Покажешь бро?

Отец сначала не въезжает, но соображает быстро.

— Да, подожди, я его принесу. Даш, — слышу как зовет вполголоса. Знает, как я ее люблю, — дай Максика. Никита позвонил, хочет брата увидеть.

— Правда! Андрюша... — Дарья наверняка уже пускает сопли, потому что отец пресекает.

— Не надо, потом, — появляется на экране, у него на руках крепкий щекастый бутуз. — Знакомься, это Максим. Максик, смотри, это Никита, твой старший брат. Ты на него похож как две капли воды.

Отец показывает на меня и раздувается от гордости. И я рад, блядь, я правда рад, что у меня есть такой мелкий брат. И что он похож на меня.

— Классный, — киваю, — поздравляю, пап.

Он еще что-то говорит, а я продолжаю улыбаться одними уголками губ.

— Ладно, рад был тебя видеть. Тебя и бро, — говорю и тянусь к телефону.

— Никита, — останавливает отец. Торможу, — у тебя правда все хорошо?

— Да нормально все, — киваю, — просто позвонил узнать, как дела. С бро вот познакомиться.

— Ты приезжай, Ник, — медленно говорит отец, вглядываясь в камеру, — если только что-то нужно будет... Или просто так приезжай.

— Хорошо, пап. Обязательно приеду, — говорю, пока выключаюсь. Откидываюсь в кресле и еще некоторое время улыбаюсь, пока не обнаруживаю, что сижу в полной темноте.

Глава 38-1

Маша

Уже вечер, а я так и лежу в спальне Никиты. Кажется, у меня температура, но встать и взять градусник нет сил. Вполне возможно, это из-за смены климата. Из жаркой пустыни в промозглый и сырой Лондон — неудивительно, что мой иммунитет сломался.

Я сама сломалась. Как ни странно, на Никиту обиды нет никакой. Он предупреждал, он все время повторял, что это Игра, что я не должна увлекаться и переступать черту.

Но как, скажите, если он мой воздух? И если я живу, только когда он рядом? Даже если меня ненавидит, если не замечает, все равно. Теперь он уехал, и из меня будто снова выдернули стержень, который помогал стоять ровно и не падать.

В универ не пошла. Теперь так странно, что меня волновали такие вещи как учеба, рейтинги. Как же мне сейчас на все это наплевать...

Я не хочу ни есть, ни пить. Надо зарядить мобильный телефон, он где-то валяется разряженный. В Вегасе у меня не было времени даже на то, чтобы читать сообщения, я только с мамой созванивалась. Все остальное время меня трахал Никита.

А я дура думала, что мы занимаемся любовью. Смеюсь до слез, от чего дерет горло, и я закашливаюсь. Точно, акклиматизация.

Слышу знакомую вибрацию, поворачиваю голову. Мой телефон подает признаки жизни на тумбочке. Это Никита поставил его на зарядку? Какой заботливый...