— Его величество Карл XVI произвел впечатление скучающего человека, — пожаловался я. — Прошу прощения за то, что не смог должным образом развлечь его, Ваше Императорское Величество, — поклон.

Нельзя королей перед другими королями ругать, но тоненько стебаться, упирая на собственную ничтожность можно.

— Не расстраивайся, Иоши-кун, — улыбнулась мне Императрица. — Мы с Его Величеством получаем огромное удовольствие от каждой встречи с тобой.

Кивнув, Фумихито добавил:

— Уверен, Карл просто не осознал всей многогранности твоей личности.

— Вы слишком добры ко мне, Ваше Императорское Величество и Ваше Императорское Величество, — поблагодарил я поклоном.

— Европейские монархии уже совсем не те, что раньше — боюсь, крови Бьерна Железнобокого в шведском короле уже и не осталось, — смачно плюнул в рожу коллеги Император.

— Сад королевского дворца украшают квадратные кусты, — воспользовавшись возможностью, подбросил я.

Сжимающие чашку с чаем ручки Хэруки слегка побледнели, но улыбка не потускнела ни на миллиметр — моя девочка с успехом перенесла страшный удар.

— Хо-о-о, — глубокомысленно покивал Император. — Как и ожидалось от страны, славной научными достижениями — они превратили дворцовый сад в памятник геометрии.

Батя украдкой показал мне большой палец.

— А во время экскурсии нас возили смотреть на старое кладбище. Один из памятных камней позволил историкам установить, что в девятом веке у шведов уже были торговые гильдии.

Представитель древнейшей в мире династии цокнул языком — ничего себе, аж в девятом веке!

— Как и ожидалось от древней европейской страны.

— Не знаю почему, но шведы очень халатно относятся к сохранению своего исторического наследия, — вздохнул я, всем видом показывая, насколько это меня ранит. — Большая часть памятных камней из-за этого не поддается расшифровке, а те, на которых сохранились письмена, скоро достигнут их уровня.

— Полагаю, ответ кроется в квадратных кустах, — улыбнулся Фумихито.

— Простите, Ваше Императорское Величество. Боюсь, я не успел за вашей мыслью, — покаялся я.

— Может твоя очаровательная невеста даст нам ответ? — обратилась Императрица к Хэруки.

Кивнув, девушка попробовала:

— Я не настолько проницательна, как Ваши Императорские Величества, но позволю себе предположить, что все дело в зацикленности на форме.

— Как и ожидалось от Аоки-сенсей, — с улыбкой покивал монарх. — В отличие от остального мира мы, японцы, понимаем, что форма в первую очередь призвана передать и подчеркнуть прелесть содержания. Поддерживая приданную нашими предками старинным вещам форму, мы кропотливо сберегаем вложенное ими содержимое, передавая потомкам сам дух японского народа.

— Я обязательно это запомню, Ваше Величество, — пообещал я.

— Тебе следует больше времени общаться с Аоки-сенсей, — добродушно посоветовала Императрица. — Твой разум по остроте подобен мечу работы лучших мастеров периода Эдо, но это может превратить тебя в законченного материалиста. Материалистические идеи опасны, Иоши-кун: когда человеком начинают двигать лишь материальные потребности, он рискует утратить самого себя. Аоки-сенсей являет собой образец добродетелей японской женщины, и надежно убережет тебя от тебя самого.

— Вы слишком добры ко мне, Ваше Императорское Величество, — смущенно прощебетала Хэруки.

— Спасибо за настолько ценный совет, Ваше Императорское Величество, — отвесил я благодарный поклон. — Я обязательно ему последую.

— Позволю себе заметить, — влез Фумихито. — Что Аоки-сенсей не одинока на этом поле боя. Вся семья Одзава является ценнейшим сокровищем нашей нации, и я совершенно уверен, что Дэйчи-доно и Хомура-сенсей, как и положено достойнейшим родителям, помогут Аоки-сенсей удержать Иоши-куна на верном пути.

Стоп, а почему, собственно, меня ругают? Знаю я этот «вред материализма» — когда пролетарии начинают задумываться о несправедливости распределения ресурсов и начинают бороться за свои права, это тот самый «вред» и есть. Вот когда вкалывают по четырнадцать часов в сутки — это «честь» и «настоящая японская добродетель». Ай, пофигу, что с этих фашистов взять?

Когда за окном начало темнеть, мы многословно попрощались, прихватили очередные тубусы с благодарственными письмами от Императора — вот такое точно никто не посмеет вычеркнуть из списка «правительственных наград»! — и в отличном настроении отправились домой.