Но хуже всего было осознавать, что произойдет дальше.

Муром уже имел сомнительное удовольствие оказаться в центре пожара, и не сказать, что ему понравилось.

Да, Истинная кровь не давала ему умереть, да, сопротивление огню приглушало боль от ожогов, но тем не менее!

Стоять в огне и чувствовать, как пламя пожирает твою кожу, жжет глаза и обжигает горло было неприятно. Чертовски неприятно.

И Муром никому бы не пожелал такого опыта.

«Решение ничего не делать — это тоже выбор, — невидимка подлил масла в огонь, — Ну а правильный или неправильный — решать только тебе».

Мурому показалось, или голос специально сделал акцент на слове неправильный?

Впрочем, доверять первому встречному он не собирался.

— Должен быть выход! — процедил Муром, упираясь спиной в каменную стену. — Должен!

— Рррра! — поддержал его Топтыгин.

Очевидных подсказок Илья не наблюдал, из неочевидных было лишь название локации — Зал Хорса.

Увы, но это имя, в отличие от Морока, богатырю ничего не говорило.

Но выход должен быть!

— Сейчас что-нибудь придумаем, — пообещал Муром, скидывая с себя нагревшиеся доспехи. — Обязательно придумаем!

На медведя было больно смотреть.

Его красивая шерсть начала темнеть и заворачиваться колечками, когти бессильно скребли каменный пол, а сам Топтыгин дышал так, будто загнанная лошадь.

Но хоть ему и было плохо, Топтыгин зло скалился и рычал на огонь, и не думая сдаваться.

— Жди здесь, дружище, — Муром похлопал медведя по холке, мысленно отметив, что ещё немного и медведь погибнет от жары. — Я быстро.

«Отсюда можно выйти, но сюда нельзя вернуться».

Голос не то путал, не то давал подсказку.

Пот лился по лбу Мурома, волосы на голове начали трещать от жара, но сомнение жгло его сильнее наступающего огня.

Друг или меч… Друг или меч…

Топтыгин не был другом в прямом смысле этого слова. Но он был своим.

Верный фамильяр Алеши. Питомец… Нет, язык не поворачивался его так назвать! Скорее — соратник.

Да, именно соратник.

И именно в этот момент Муром понял, что ради меча-кладенца, ради спасения мира он готов пожертвовать собой.

Собой, но не своими друзьями или соратниками…

Муром принял решение и уже шагнул вперед, как в голове вновь раздался голос невидимки.

«Мне жаль это говорить, но в третий зал попадет лишь один».

Топтыгин, словно услышав невидимку, навострил уши и посмотрел на богатыря.

— Ну и плевать, — отмахнулся Муром, шагая вперед. — Уж лучше…

Договорить он не успел.

— Рррраа! — Топтыгин поднялся на задние лапы и схватив Мурома за плечо, задвинул его за себя.

— Ты чего, Топтыгин, — нахмурился Муром. — Ты…

— Рррррррррррррррааааа! — от рыка Топтыгина огонь подался назад, и медведь, опустившись на четыре лапы, рванул вперед.

— Стооооой! — Муром бросился следом, но медведь уже исчез в огне.

«Жертва принята!» — торжественно провозгласил голос, и стена огня… исчезла.

— Топтыгин!

Муром в отчаянии смотрел на небольшой каменный зал с базальтовыми валунами, в котором ещё секунду назад бушевало яростное пламя.

Смотрел и не находил Алешиного фамильяра.

— Гадство…

На душе у Мурома было мерзко.

Будто… Будто он предал Топыгина.

«Странный ты человек, Муром, — проворчал невидимка. — Сам был готов пожертвовать собой ради медведя, а когда медведь сделал тоже самое, почему-то расстроился».

— Долго объяснять, — вздохнул Муром, не спеша идти по залу.

«Ты бы поспешил, — в голосе невидимки мелькнули нотки нетерпения. — Зал Сварога может закрыться в любой момент».

— Морок, Хорс, Сварог, — проворчал Муром, неохотно шагая вперед. — Теперь многое встало на свои места.

Невидимка промолчал, и Мурому не оставалось ничего другого, как пройти зал насквозь и остановиться перед грубыми каменными створками.

Казалось, кто-то могущественный высек из скалы два здоровенных куска камня, вбил в них огромные стальные кольца, да так и оставил, закрыв тем самым проход в последний зал.

— Вот где бы Добрыня с Алешей пригодились… — проворчал Муром, примеряясь к стальным кольцам.

Кольца были настолько большие, что и речи не могло идти о том, чтобы открыть сразу обе створки.

Если сами створки были высотой в три Мурома, то кольца были размером с колеса Камаза.

Что до толщины — они были настолько здоровенными, что богатырь едва-едва мог обхватить кольцо двумя руками.

Муром выбрал правую створку, которая выступала вперед на пару сантиметров, и, обхватив руками стальное кольцо, потянул на себя.