Бейка сидела напротив правителя Российской Империи. Хмыкнул: удивляться нечему! Эта лисица всегда и всюду первая.

— Что-то про «протокол двести»? — Надеялся, что разведка не оплошала в этот раз и смогла раскопать то, что похоронит карьеру Вербицкого окончательно.

Отец народа удрученно покачал головой, развел руками: дал понять, что на этом фронте глухо. Я нахмурился — зачем же меня тогда вызвали? Пояснение ждать не заставило.

— В Царенат отправишься.

Услышав, чуть не грохнулся на стул. Как в Царенат? Я же вернулся оттуда, мне вольную подписали! Император ухмылялся, рассматривая растущее возмущение прямо на моем лице. Мы не о таком договаривались, да и разве не он сам прочил меня в свои дипломаты?

— С дипломатической миссией.

— Как? Уже?

— Ты как будто не смотрел недавние новости, Потапов. Кьярра сумела повлиять на умы людей и склонить аристократическое большинство к мирному соглашению.

Покачал головой, не веря услышанному — это взаправду? Или мне просто снится?

— Мир? Почему я? Какой из меня дипломат, по крайней мере, сейчас? Ни опыта, ни знаний.

— У тебя будет несколько дней на подготовку. — Бейка поспешила успокоить. — Ната обучит тебя всему необходимому.

— В самом деле, Потапов, поедешь не один. Бывшая командующая подобрала команду из уже знакомых тебе девушек. Говорит, что вы успели с ними сработаться за все это время. Доверяешь ее мнению?

Кивнул, но ознакомился с списком девчонок. Белка, Айка, ожидаемо, что Натка: наверное, для дипломатической миссии лучших и не найти.

— И что же я буду делать?

— Вы с царенатским дипломатом подпишете перемирие. Кьярра скрепит его своим правом крови, и с того самого момента оно вступит в силу.

Казалось не таким уж и трудным занятием. Я согласился, кивнул.

— С одним условием.

— Каким же? — Император нахмурился.

— Если я еду не только как дипломат, но и как ружемант, требую возможности взять с собой оружие. Вы же сами говорили, что они должны всегда видеть, кто к ним едет.

— Дипломат с оружием. Мне нравится! — воскликнул самодержец. Кажется, он уже говорил что-то подобное ранее. — Ты умеешь призывать оружие, не думаю, что они будут сильно против твоего требования. Но если вздумаешь устроить там кровавую баню, так и знай — пред мои очи лучше не возвращаться!

Мы втроем рассмеялись глупой, но задорной шутке.

Собирались как будто впопыхах. Белка не находила себе места. Вышедшая недавно с больничной койки, она думала, что про нее забудут, как про страшный сон. Спишут в утиль, уберут на дальнюю полку — надо было видеть слезы радости, что заблестели на ее щеках, когда обрадовал ее новостью.

Ей нравилось быть солдаткой, но быть дипломатом? То, чего ей хотелось попробовать самолично…

В чемодан летело все, что только могло пригодиться — не работали уговоры, что мы будем там всего от силы пару дней, после сразу же вернемся домой. Бейка собиралась отмечать Новый год общим собранием девчат, отказать было в этом трудно.

Айка зарылась с головой в свою стеснительность. Пришел ее успокоить, взял на руки, словно маленькую девочку. Отнес к телевизору, усадил рядом: обещал же посмотреть вместе с ней. Она смотрела на широкую плазму экрана с грустью: у этой новомодной штуки перед ней было все. Четкость изображения, цветокор, даже звук! А ей как будто хотелось вернуться к тому маленькому, который у нее был. Увы, он пал смертью храбрых вместе с казармой.

— Это об-бязательно? Ех-хать т-туда? — дрожала больше обычного.

— Если не хочешь расстроить Бейку.

— Я не хочу расстроить тебя, — чуть смутившись, призналась она, сжалась в комок. Позволил себе ее обнять, заключить в объятия. Ей требовалось, чтобы я побыл рядом. Какой же последней скотиной буду, если откажу в этом.

Видя ее кандидатуру в списке, потом спросил у Бейки: не боится ли она вновь остаться без Айки? Та призадумалась лишь на миг, но сказала, что нет. Хотелось думать, что все обязательно будет хорошо.

— Я боюсь, — серьезно заявила она. Я не спешил спрашивать, чего именно: ждал, когда ответит сама. Она выпалила почти сразу же: — Все будут смотреть на м-меня? Снимать на к-камеру? А п-потом будут показывать? П-по телевизору?

Глянула снова на экран, представила свою фигурку на ней. Угрюмость легла на ее лицо.

— Разве это плохо?

— Плохо. Я р-раньше х-хотела, чтобы так было. Думала с-стать актрисой.

— Передумала?

— Т-тогда ведь все увидят, к-как я ничтожна, да? Это страшно…

— Ничтожна? — возмутился ее словам. Знал, что она недолюбливает саму себя, потому решил влить чуточку уверенности в чашу ее самолюбия. — Ты прекрасна, Айка!

— Я-я… — Она так и не научилась возражать. Что ж, мне на руку.