***

Шахматная война разыгралась не на шутку. Игроки, уперев сосредоточенные взгляды в расстановку фигур, делали отчаянные попытки достать соперника побольнее.

Тяжело сопя, Случай Иванович старательно и целеустремленно прогибал партию в свою пользу. Правда и Лихое Приключение не только эффективноокусывался, но и каждый миг был готов перейти в контрнаступление, что порой удавалось и весьма успешно.

Время, как и пространство, сгустилось над играющими. Всё уплотнилось и наэлектризовалось. Фигуры разбежались по доске, заняв для себя стратегические позиции. Казалось, еще один ход и все взорвется, полыхнет, потечет лавиной, руша и сметая на своем пути.

Лихое Приключение поднес руку к фигуре, готовясь сделать рискованно-отчаянный шаг. Миг. Рука застыла в нерешительности.

— Погоди, браток! — Выдохнул Случай Иванович. — Дай дух перевести. Не напирай натурою. Ух, и загнал старика. Аж взмок весь!

И Случай расслабившись, откинулся на спинку кресла. Глубоко вздохнул, вскочил, нагнулся над доской еще раз оценивая обстановку и спешно отошел, снимая напряжение и пряча неуверенность за маской гостеприимного и заботливого хозяина.

— А не пойти ли нам в сад прогуляться, гость дорогой? Шахматы, ведь они как жизнь, спешки не любят, и опрометчивых шагов не прощают.

Лихое Приключение улыбнулся умному замечанию, с любовью окинул игровое поле, еще раз оценивая расстановку фигур. Что ж старик прав, партия обещает быть очень нестандартной, и игра еще только-только начинается. Светлый ум и холодный расчет ой как пригодятся. Встав, он с достоинством последовал за стариком. Молодость и старость неспешно спустились в сад, разрешая подлунному миру ненадолго погрузиться в дела мирские.

***

Селяне, шумно переговариваясь, прочесывали лес. Где его искать, и жив ли родимый? Дикий зверь ли загрыз, али еще что приключилось? Вот беда-то, негаданная.

Так постукивая, покрикивая и заглядывая под каждый куст, толпа спешила к нам навстречу. А мы, несколько настороженные нарастающим шумом, все же геройски продолжали свой путь и с дороги не сворачивали.

Очередной крутой поворот вывел нас на залитую солнечным светом поляну. На встречу нам высыпало разношерстное войско сельчан: кто с палками, кто с вилами, а кто и просто с кулаками. От неожиданности все замерли, и в воздухе повисла напряженная тишина. Даже ворона, уютно восседавшая на толстой ветке и с усердием чистившая до этого свои перышки, замерла и с глубоким вниманием уставилась на поле брани. Напряжение нарастало. И тут наш черно-белый конь решил взять инициативу в свои руки, точнее лапы, а еще точнее копыта. Раздвинув нас мордой, животина сделала шаг вперед и заржала. Ряд сельчан напротив, от неожиданности всколыхнулся, сгруппировался и ощетинился всякими колкостями.

— Кар! — Сказала свое веское слово ворона.

— Батя! Да это же тот конь, которого мы царю-батюшке подарили! — Разнеслось над поляной удивленное детское восклицание.

Узнавая в страшной зверюге того самого коня, народ чуток расслабился и загомонил.

— Ты гляди и впрямь тот конь. Смотри и седло на месте. У, животина лютая, напугал до смерти. А царь, царь-батюшка то где?

И тут народ увидел нас, маленькой кучкой сгруппировавшихся на краю поляны.

— Кто такие будете? — Выступил вперед староста.

— Мы люди не местные. А идем в деревню. Да и компания у нас, в основном, женская, — докладывал старосте черт, делая неспешные шаги навстречу. — Да вот ведь оказия случилась, в лесу конь приблудился и человек болявый, не бросать же бедолагу горемычного, — и черт отошел в сторону, открывая взору сельчан наш трофей, спокойно возлежащий на зеленой травушке.

Толпа всколыхнулась, подалась вперед и быстренько оттеснила нас в сторону от драгоценного, как мы уже поняли, груза.

— Ах ты, батюшка, свет солнышко. И как это тебя угораздило, — причитал староста, наклонившись над царем и внимательно разглядывая сизую шишку на благородном челе последнего. — У, животина страшная, — и староста погрозил кулаком коню, — на бойню сдам гада.

А эта хитрющая скотина, не дожидаясь репрессивных действий со стороны власти, эдак бочком-бочком да и за наши спинки спряталась. Мол, я тут ни причем и вообще из другой компании.

Поняв, что гроза миновала, и бить не будут, черт решил взять инициативу в свои руки.

Забавно, но толпа принимала черта за человека чертова, но все же человеком. Я искренне восхитилась. Чеки, умеет же менять личину, паршивец, мастерски, не подкопаешься.

А тем временем черт соорганизовал носилочки, три бригады носильщиков, всех выставил, выстроил, водрузил и направил торжественно пешим строем восвояси. А сам занял место рядом со старостой, и весь путь до деревни они мирно и увлеченно о чем-то беседовали, оставив нас без внимания и попечительства. Ну, а мы, дамы не капризные, но сообразительные, тихонько пристроились в конце столь пышной процессии. И, памятуя старинную мудрость, что лучше плохо ехать, чем хорошо идти, даже уговорили страшную зверюгу принять нас на борт, то есть довезти до деревни с комфортом.

Постоялый двор, расположившийся на самом краю деревни, показался нам, уставшим путникам и внезапным переселенцам, райским уголком, местом, обещавшим приют, ночлег и нормальной человеческой еды.

Правда и тут не обошлось без оказий. При праведной попытке вернуть коня в родные пенаты, последний решил проявить характер и свое право на выбор будущих друзей и теплой компании. Он брыкался, кусался, лягался при малейшей попытке местного населения увести его от постоялого двора. Поднимаясь на дыбы и поворачиваясь к обалдевшей публике то белым, а то черным боком, скалил лошадиные зубы и, выпучив зеленые глазища, всем своим видом демонстрировал серьезность своих намерений. В конце концов, на него плюнули и решили оставить злостную скотину на попечительство новых хозяев в знак великой благодарности за спасение царя-батюшки. Пришлось коня устраивать в стойло, загружать зерном и ключевой водицей. Так мы и устроились.