Быстрым взглядом он окинул расстановку фигур и настроился на игру.

— Да, интересно разложена партия.

Острый взгляд, прищур, ход. Пешка делает шаг. Игра началась.

***

Макс не скрывал своего счастья, он весь светился изнутри, оставаясь при этом жестким и напористым. Приближенные перешептывались, не смея вслух выразить свое недовольство. Многие отнеслись к этому, как к временному увлечению царя-батюшки. А некоторые забурчали, что, мол, чужестранки в царицы нам только не хватало. «Да! Власть нелегкое бремя», гласит пословица моего мира.

Мне же оставалось гордо нести свою любовь и рыжеволосую головку, улыбкой и шутками отвечая на добрые подтрунивания друзей, или нагло и свысока осаживать слишком ретивых блюстителей местного порядка.

С Генеей при активной поддержке черта мы успешно занялись мягкой культурной революцией здешнего общества. Наши модные капризы быстро подхватывались и тиражировались, особенно среди молодежи. Девочкам юбки, мальчикам брюки, на ручки перчатки, на пальчики кольца, в ушки сережки, шарфики, бантики, локоны и кудряшки, да мало ли что еще навеивал земной девятнадцатый век. Наш девиз был утонченная женственность, обаяние и красота, а для мужчин — галантность, сила и блистательный ум.

На выезде из города мы устроили ярмарку картин и художественных промыслов, и частенько наведывались туда за красивыми новинками и оригинальными безделушками. В городских салонах заиграла музыка, зазвучали стихи, закружились балы.

Однажды, Макс целый час простоял в дверях, застав меня играющей за роялем. Звуки чужой, но очень красивой музыки, буквально заворожили его. Он боялся дышать, чтобы не развеять эйфорию эмоций, бушевавших в его творческой натуре.

Весь вечер он без конца напевал запомнившуюся тему, и мне пришлось признаться, что это не просто музыка, это вальс! И еще добрый час мы разучивали движения танца, кружась и путаясь, смеясь и целуясь. А наутро ко мне прибежал смущенный композитор с поручением от самого от царя, чтобы вальс стал королевским танцем.

Меня мало смущали слухи и шепот за спиной, но одна мысль все-таки не давала покоя Азалия, дочь Макса, принцесса, с которой я до сих пор не была знакома. Изумрудное государство не такое большое, а столица и того меньше, что бы скрыть увлеченья высших персон. Наши отношения с Максимилианом обсуждались и домысливались, привирались и утрировались. И встречи с Азалией я ждала, и надо сказать честно, немножко нервничала.

— Не дрейфь, подружка, — успокаивала меня Генея, — ты — хорошая, я — плохая! Поиграем?

И вот однажды на нашем пряничном крылечке нарисовалась взбешенная фурия, готовая разнести дворец и полцарства в придачу. Волнуясь, и прикусив нижнюю губу зубками, я немного приотстала, предоставляя оперативное пространство моей роскошной подруге.

— Где эта рыжая бестия, что хочет заполучить царскую корону моей матери? — с места и в карьер сорвалась Азалия.

Генея, смерив девицу холодным надменным взглядом и изогнув домиком левую бровь, скользящей походкой направилась к принцессе.

— Здравствуйте, ее величество, — приостановившись ехидно поприветствовала она Азалию и стала неспешно обходить девушку вокруг, вслух обсуждая её наряды. — Эти угловатые плечики, делают вас еще угловатее, а юбку бы подлиннее, а каблучки бы потоньше и повыше, что это за деревянные обрубки. О, милая, вы же не мальчик, чтобы так сильно утягивать грудь, она и так у вас не завидного размера. А эти скулы, их надо срочно спрятать за игривыми локонами, а крысиный хвостик распустить. Ох, кто вам накладывал макияж? Вы меня просто убиваете! А где ваш маникюр и манеры?

Впервые увидев перед собой женщину такой красоты, Азалия несколько растерялась, а нелестная оценка внешности и вовсе приблизила её к истерики.

— Генея, — вступила я в игру, — пожалуйста, пожалей эту милую девушку и пригласи ее войти. Здравствуйте, ваше величество, — сделав неглубокий реверанс, жестом пригласила обеих дам проследовать в гостиную.

Оглядываясь по сторонам, принцесса и восхищалась, и ужасалась внутренним убранством этого чудного дома. Здесь все было продумано и роскошно, и разве отец не мог не влюбиться в эту красивую злостную тетку, встретившую её у входа. Внутри закипали слезы бессилия и обиды.

Присев на краешек мягкого дивана, Азалия, наконец, перевела испуганный взгляд с холодной красавицы на вторую женщину, одетую не менее богато и изящно. В уголках её глаз искрились добрые морщинки, мягкая улыбка успокаивала, а волосы цвета темной меди были уложены в высокую прическу, подчеркивающую тонкость шеи. Все в ней было пастельно-гармонично, а красота не унижала и не раздражала.

— Азалия, голубушка, что привело вас в наше логово разврата?

Азалия вернула взгляд на холодную красавицу.