Я снова огляделся. Хотел постучать к соседям, когда вспомнил наш последний разговор, после которого остался с синяком под глазом, и тут же передумал.

Включив очередную аудиокнигу на телефоне, я молча взял пакеты в обе руки и начал спускаться под звучание тихого монотонного голоса, что зачитывал текст, пока на фоне играла вкрадчивая музыка, изредка переливающаяся тревожными нотками.

Несмотря на наушники, я хорошо слышал окружение. Мои тяжелые шаги в ботинках с толстой резиновой подошвой эхом проносились по лестничным клеткам, затихая поочередно то сверху, то снизу. Лампочки сдавленно гудели, иногда помигивая, от чего весь подъезд на пару мгновений оставался без света, а у меня возникало такое ощущение, будто весь мир мигает, и я пропадаю из него в эти краткие моменты времени, пропадая в забытьи.

Мусорные пакеты оказались сравнительно легкими. Что-то в них позвякивало при каждом шаге, что-то шелестело и похрустывало, и под аккомпанемент этих звуков, сопровождаемых гулким голосом чтеца, я сам не заметил, как вскоре оказался внизу, перед выходом из дома.

Я нажал на горящую красным в полутьме кнопку домофона. Откуда-то сверху донеслась визгливая мелодия, и я налег на толстую металлическую дверь плечом, так как руки мои были заняты.

В лицо сразу же ударила струя холодного свежего воздуха. Мелкие снежинки, промерзшие скорее до состояния льдинок, кинжалами впились в еще не успевшую лишиться своего тепла кожу, и от непривычки в уголках глаз защипали слезы.

Я глубоко вдохнул. Сухой воздух с болью прошелся по носовым проходам, глотке и угнездился в легких, после чего вышел наружу уже в виде струи горячего полупрозрачного пара.

Я посмотрел по сторонам. Какой-то темный автомобиль на низкой скорости проехал мимо, ослепив меня на секунду ярким светом фар, и я, охнув, зажмурился, пытаясь избавиться от пылающих перед глазами ярко-красных кругов.

В остальном стояла удивительная тишина. Видимо, сегодня я вышел позднее, чем обычно, поэтому людей вокруг практически не было. Только вдалеке какая-то группа девушек в цветастых куртках переговаривалась громкими голосами и смеялась, и смех их в этом спокойном умиротворенном воздухе расходился на десятки метров вокруг.

Но вскоре и они ушли, исчезнув за поворотом.

Я постоял еще немного, прислушиваясь к затихающим голосам, а когда те пропали окончательно, спустился по короткой лесенке из бетонных блоков на тропинку и неторопливо повернул направо, к стоящим вереницей у дома напротив мусорным бакам.

Было тихо.

Да, было тихо, однако через несколько шагов мне показалась, что краем уха я услышал какой-то странный шум, похожий на вскрик, от чего я тут же остановился, опустил мусорные пакеты на землю и вынул из ушей наушники.

Несколько секунд я молча стоял, прислушиваясь к холодному зимнему воздуху, наполненному ночным мраком, однако странного звука больше не повторилось. Решив, что это была какая-то вставка в фоновую музыку аудиокниги, я вернул было наушники на место, когда невдалеке залаяла резко собака.

Я невольно вздрогнул и тут же резко выдохнул, взяв себя в руки.

— Да уж… — губы мои расползлись в кривой усмешке.

Собаки испугался? Нет, все же стоит послушать врача и сменить жанр на более спокойный. С другой стороны, это ведь не так интересно…

Но чем дольше лаяла собака, тем сильнее пробуждалось в моем желудке странное чувство тревоги. Сотни раз я слышал, как лают собаки на проезжавшие мимо машины, на людей и друг на друга – тем не менее, эта собака звучала совсем иначе.

Я завертел головой, пытаясь в этом эхе различить истинный источник звука, и спустя пару мгновений понял, что лай этот шел откуда-то со стороны мусорки.

Я нервно сглотнул. Что-то внутри подсказывало мне, что не стоит сейчас туда соваться, и хоть разум говорил, что это лишь домыслы приобретенной тревожности, я склонен был больше доверять инстинктам, и те советовали сейчас же повернуть в другую сторону от греха подальше.

Собака продолжала отчаянно лаять. Она старалась настолько, что голос ее быстро охрип, приобретя необычные свистящие нотки резко вдыхаемого в легкие воздуха. Эмоции, что я улавливал в ее истошном вое, тоже резко отличались от обычных. Я чувствовал в нем ярость, гнев, а также страх… нет, дикий ужас, будто животному угрожала близкая смерть.

Не делая перерывы, зверь буквально выдавливал из себя звук за звуком, то ли пытаясь предупредить кого-то, то ли пытаясь позвать на помощь.

Тревожность в моем желудке раскрылась в полной мере, от чего внутри все резко скрутило, и захотелось в туалет. Кроме того, перед выходом я не опустошил мочевой пузырь, благодаря чем тот сразу же потребовал выхода содержимого в желании избавиться от лишнего веса.

— …ау! …ау! …ау-у!

От нехватки воздуха животина проглатывала часть своих воплей, и ее голос, к моему невероятному удивлению, стал отчасти походить на мучительный крик человека, истязаемого адской болью.

Я покрутил головой, отгоняя от себя глупые мысли. Кажется, излишняя внушаемость и правда действовала мне во вред, приплетая к реальности какие-то жуткие галлюцинации.

Я посмотрел по сторонам. Странно, и все же ни одного человека не было видно, хотя раньше хотя бы парочка всегда проходила мимо. Также меня беспокоило то, что на такой страшный вой никто не реагировал. Люди в любопытстве или в гневе за нарушаемую псиной тишину не выглядывали из окон и дверей, не интересовались, что случилось.