— Не будь грубым, Сазуки, — раздался голос Коулера с лестницы. — С моей помощью у них всё получится.

Увидев в руках деда свёрнутый пергамент, Нагинава снова напрягся:

— Ты что, собираешься отдать им карту Гайи?! Но ты ведь столько времени потратил на её составление! Они всё равно… — он не сдержался и ударил кулаком по столу.

Девушки и Чен вздрогнули, а вот Коулер не обратил на выходку внука внимания. Он спокойно подошёл к гостям и положил пергамент перед ними:

— Путь к Ледяному континенту очень опасен. Шторм, в который угодило моё судно, наверняка был вызван Геосгайэ­но. На этой карте я отметил для вас менее опасный, но более долгий маршрут. Придётся пройти через Великий и Туманный континенты.

— Я не ослышалась? — Зико посмотрела на исследователя с вопросом в глазах. — Вы сказали «пройти»? А катер нанять нельзя?

— Пассажирские перевозки по воздуху и воде строго запрещены. Суда перед отправкой отныне тщательно проверяются военными и полицаями. Людей, желающих прикинуться грузом, и переступивших закон перевозчиков «награждают» баснословными штрафами, тяжёлыми физическими работами или тюрьмой. Ради горстки молодых ребят рисковать никто не будет ни за какие деньги.

— Это всё Като со своими законами, — вздохнула Лин. — Она зажала людей в городах, нагрузила дополнительными налогами, вынудила работать без выходных. О чём она думает?!

— Об острове, разумеется. — Сазуки обошёл стол и встал рядом с Коулером. — Она что-то знает, поэтому избавилась от возможной конкуренции. Что бы ни говорил дедушка, путешествие пешком — это самоубийство. Забудьте об этом.

— Может, он прав? — Чен с тревогой посмотрел на Зико. — Да, мы разгромили армию нежити возле Бэдрокса, но на планете есть твари пострашнее.

— Вы сражались с мертвецами? — задумчиво спросил Сазуки. — Пару месяцев назад мой отряд провёл на железнодорожных путях зачистку. Почему же эти твари снова там появились?

— О каком отряде идёт речь? — спросила Морриган.

Сазуки молча ушёл в соседнюю комнату и вернулся с чёрными ножнами, украшенными изображением двух карпов кои. С каменным лицом он сел в кресло возле стены и, взявшись за длинную рукоять, вытянул клинок наполовину.

Гости смотрели на него с волнением, боясь пошевелиться.

— Я наёмник, — нарушил паузу Нагинава, не двинув бровью. — Правительство использует нас для устранения врагов государства без суда и следствия. Наши объекты — преступные авторитеты, коррумпированные чиновники и террористы. Изредка мы помогаем армии зачищать пригородные территории от монстров.

— Почему ты выбрал такой… кровавый путь? — с осторожностью спросил Чен.

— А ты вспомни, как устроена судебная власть. Думаешь, все, кто попадает на скамью подсудимых, оказываются в тюрьме? У одних целый кабинет адвокатов, у других — влиятельные друзья, а наши «слуги народа» вообще имеют политическую неприкосновенность. Мне осточертело видеть, как подонки с довольными физиономиями избегают наказания. В последние месяцы благодаря политике Сионы Като некоторых сволочей всё же приговаривают к казни, но в целом её правление напоминает откровенную тиранию. В камерах смертников всё чаще сидят бродяги, мелкие воришки и митингующие. Я неоднократно думал о том, чтобы срубить вице-президенту голову, но дедушка всё время отговаривал. — Сазуки гладил меч как любимое домашнее животное: с нежностью, заботой, слегка касаясь пальцами холодной стали. В какой-то момент он прикрыл глаза и крепко взялся за рукоять. — Этот клинок выкован в Вотерланде по заказу дедушки. Он — продолжение моей души, символ доблести и благородства. В древности самураи посвящали жизнь господину. Я же с гордостью пожертвую собой ради блага Гайи и её жителей.

— Ты убиваешь, прикрываясь благородством, — сделала вывод Лин. — Так нельзя!

— А какой путь предложишь ты? — Сазуки резко засунул катану в ножны. — Может, собрать всех ублюдков в храме Божьем и попросить раскаяться?

— Не тебе решать, кому жить, а кому умирать! — Лин не заметила, как в очередной раз стала заложницей собственных эмоций.

— Если мириться со всем, что происходит вокруг, и уповать на Господа, можно на всю жизнь остаться в глубокой заднице. Вспомни, через какие революции и войны прошли люди, чтобы стать гражданами единого государства. Светлое будущее немыслимо без кровавого настоящего.

— Лин, а помнишь, ты говорила, что хочешь отомстить убийцам родителей? — напомнила подруге Зико.

— А? — Чен посмотрел на Лин и заметил, как та напряглась и сжала кулаки. — О чём это она?

— Это не ваше дело! — взорвалась Митоку. — Какого чёрта ты приплела сюда это?!

— Прости, пожалуйста, — Зико, увидев слёзы подруги, бросилась обнимать её. — Я не должна была…

Вечерело. Тяжёлые дождевые капли барабанили по отливу, нагоняя тоску. Деревья, сгибаясь под порывами сильного ветра, шелестом будто умоляли Таурос выглянуть из-за плотных туч.

— Я так скучаю по маме и папе… — Лин, стоя у окна в комнате Токугавы, прижала ладонь к стеклу.

Отключив игровую приставку и убрав с дивана модные журналы, Зико плотно закрыла дверь, щёлкнула выключателем торшера, чтобы разогнать полумрак, и подошла к подруге. Её взгляд упал на старую папину фотографию возле монитора и перешёл на разукрашенный фломастерами белый шлем от скафандра, висевший на стене.

— Знаешь, — решилась сказать Токугава, — наши родные ведь никуда не исчезают. Их нельзя увидеть, но можно почувствовать.