Так или иначе, но Романовы, по-видимому, были осведомлены о каких-то замыслах заговорщиков. В дневнике Е. А. Нарышкиной имеется следующая запись от 4 (17) июля: «Только что ушла княгиня Палей (жена великого князя Павла Александровича. – Г.И.). Сообщила по секрету, что партия молодых офицеров составила безумный проект: увезти их (царскую семью. – Г.И.) ночью на автомобиле в один из портов, где их будет ждать английский пароход… Нахожусь в несказанной тревоге» [348] .

Не отголосок ли это заговорщических планов «Маркова-маленького», возможно решившегося действовать самостоятельно, так как по эмигрантскому утверждению Маркова-2-го до сентября 1917 г. он лично не ставил вопроса «о насильственном освобождении» царя и его семьи?

Тем временем по распоряжению Чрезвычайной следственной комиссии на поруки была освобождена А. А. Вырубова. В эмигрантской, да и в современной буржуазной литературе она нередко изображается наивной, даже слегка глуповатой женщиной, далекой от политики и политических интриг [349] . Такой она, между прочим, представилась и некоторым членам Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства, которым давала показания в мае 1917 г. Следователь комиссии А. Ф. Руднев, познакомившись с Вырубовой, назвал ее «простодушной и болтливой» [350] . Но по некоторым данным подследственная Вырубова умело вела свою роль, добиваясь освобождения из крепости.

Близко знавший придворную жизнь В. И. Гурко считал Вырубову весьма хитрой, изворотливой, хорошо понимавшей «особенности характера государыни» и научившейся в «совершенстве приемам воздействия на нее». По убеждению Гурко, без Вырубовой Распутин, «не взирая на все свое влияние, достичь ничего не мог» [351] . Начальник дворцовой охраны генерал А. И. Спиридович пишет, что для того, чтобы в течение 12 лет удержаться в царском фаворе, как это сумела Вырубова, «надо было иметь что-либо в голове». Спиридович считает, что за Вырубовой стоял ее отец, бывший главноуправляющий собственной канцелярии царя, «мудрый и умный Танеев». С его помощью она «втянулась в политическую интригу, показала вкус к ней» [352] .

До революции «маленький Анин домик» в Царском Селе фактически был секретным политическим салоном, где обсуждались и некоторые вопросы государственного значения. Сюда для встречи с Александрой Федоровной и Николаем иногда приезжал Распутин (во дворце его старались не принимать, дабы его фамилия не была занесена в камер-фурьерский журнал). Здесь часто бывал министр внутренних дел А. Д. Протопопов, приставивший к Вырубовой своего осведомителя – сестру милосердия одного из царскосельских госпиталей Воскобойникову. Комнаты Вырубовой, пишет А. И. Спиридович, были «единственным местом, где их величества, не считая официальных приемов, соприкасались с внешним миром…» [353]

После освобождения Вырубовой из Петропавловской крепости (в июне 1917 г.) и появления ее в Петрограде именно к ней потянулись монархические осколки. Когда в начале августа (в это время семейство Романовых уже находилось в Тобольске) Сергей Марков посетил квартиру Вырубовой, то здесь, по его словам, он «застал целое общество, в большинстве мужчин, среди которых преобладал военный элемент» [354] . Был здесь кое-кто и из промышленных воротил. Так, например, в числе присутствовавших С. Марков называл «нефтяного короля» Манташева. В руки Вырубовой стали стекаться изрядные денежные суммы, предназначенные якобы для оказания помощи царской семье, причем большинство жертвователей по понятным причинам старались остаться анонимными.

Летом 1917 г. активизировалась и царистская контрреволюция за рубежом. В середине мая Временное правительство командировало в Европу своего эмиссара С. Г. Сватикова, который должен был обследовать русскую заграничную агентуру. Сватиков выполнил поручение, но подготовка доклада потребовала довольно длительного срока, и он представил его в МИД лишь в начале октября. Однако основные факты в нем относятся к лету 1917 г. В докладе содержались важные сведения (полученные, как писал Сватиков, из достоверных источников) о почти открытой контрреволюционной деятельности русских «сторонников старого режима», живших в странах Западной Европы еще до Февральской революции. «Контрреволюционное движение за границей, – отмечалось в докладе, – несомненно, существует и выражается в формах гораздо более крупных, чем это можно было бы ожидать на первый взгляд… Контрреволюционные организации находятся в настоящее время в периоде своего создания и взаимного сближения. В них принимают участие лица, занимавшие видное положение в среде бюрократии старого режима, а также, несомненно, многие лица, состоящие в настоящее время на службе Временного правительства, но назначенные при старом режиме». Доклад указывал на несколько таких контрреволюционных монархических гнезд в Европе, в том числе и в Лондоне. Здесь вокруг представителей династии Романовых сформировалась группа русских аристократов, бывших царских дипломатов и т. д., вынашивавшая планы «восстановления престола». В качестве одного из претендентов рассматривался великий князь Дмитрий Павлович, который, по мнению монархистов, снискал себе популярность убийством Распутина. Впрочем, не исключались и другие кандидаты, что было видно, по словам Сватикова, из того «низкопоклонства», которым в Лондоне были окружены проживавшие здесь Романовы.

Позднее, уже в августе 1917 г., в период корниловского мятежа, среди лондонских монархистов «появились надежды даже на реставрацию Николая II». Лондонская группа монархистов поддерживала через посольство одной из нейтральных стран связь с русскими монархистами, получая, минуя цензуру, письма от великих князей, живших в Петрограде и Крыму [355] .

Подобного рода монархические организации существовали и в других странах, в том числе во Франции. В Париже русские монархисты поддерживали тесные контакты с французскими реакционными кругами и вели «пропаганду в пользу Николая II» через некоторые их печатные органы. Монархическая агитация велась, в частности, в лагерях русских войск «Ла-Куртен», «Фельтен» и др. Здесь довольно широко распространялись прокламации «монархического, а также юдофобского содержания», в которых Николай II изображался «невинным страдальцем за народ» и т. п. В Ницце, которая всегда была местом притяжения праздной русской аристократии, образовался монархический кружок, члены которого имели связь с Германией через Швейцарию [356] .

Связь эта, по-видимому, осуществлялась через бывшего поверенного в делах царской России М. М. Бибикова. «В его руках, – отмечалось в докладе, – сосредоточено много денег, и он работает над восстановлением монархии в России» [357] . Здесь, в Швейцарии, летом 1917 г. было создано монархическое общество «Святая Русь», в которое входили некоторые русские аристократы, царские дипломатические представители и агенты охранки. Члены этого общества и монархисты из других зарубежных групп дважды собирались в Лозанне. Речь шла «о реставрации Романовых и даже, если будет возможным, Николая II». Позднее, в августе 1917 г., когда Романовы уже были переведены из Царского Села в Тобольск, это общество оказалось причастным к попыткам организации побега царской семьи [358] .