Что же случилось? Почему Яковлев в какой-то момент изменил установленный маршрут, вызвав тем самым бурную реакцию в Уралоблсовете? Имеющиеся свидетельства сходятся на том, что решение Яковлева повернуть к Омску было обусловлено полученными им сведениями или дошедшими до него слухами об угрозе «взрыва поезда» у какого-то железнодорожного моста в районе станции Поклевская. Трудно сказать, была ли угроза вооруженного нападения на поезд действительной или мнимой. Но для Яковлева, который с момента прибытия в Тобольск оказался в весьма напряженной обстановке, она могла представиться вполне реальной. В этот момент он, вероятно, и доложил в Москву Я. М. Свердлову, прося об изменении «старого маршрута». О том, что такой вариант был согласован, свидетельствует телеграмма Уралоблсовета, направленная в Омск и в другие железнодорожные пункты 28 апреля. В ней, между прочим, отмечается, что, согласно письму Свердлова от 9 апреля, Яковлев не мог менять маршрут «без прямого приказа центра» [610] . Разрешил ли изменить маршрут Я. М. Свердлов? Есть основания полагать, что на этот раз Я. М. Свердлов дал Яковлеву положительный ответ. Быков в статье «Последние дни последнего царя» прямо писал, что ВЦИК «согласился на перевоз Романовых в Омск» [611] . Это сообщение подтверждается и Д. М. Чудиновым, который пишет: «В Тюмени Яковлев переговорил по прямому проводу с Я. М. Свердловым. Было получено распоряжение: ехать в Омск. Двинулись…» [612]

Итак, поезд с Романовыми повернул на юго-восток, на Омск. Как мы уже знаем, ответные меры Уралоблсовета последовали незамедлительно. Сообщив о происшедшем в Москву, уральцы направили вдогонку Яковлеву специальный поезд. Одновременно в Омск и другие железнодорожные пункты пошла телеграмма, объявлявшая комиссара Яковлева «стоящим вне рядов революционеров» и предлагавшая всем Советам «принять самые решительные, экстренные меры, включая применение вооруженной силы, для остановки поезда бывшего царя». «Предлагаем не обращать внимания на разные документы, которые будет предъявлять Яковлев, на них ссылаться, ибо все его предыдущие шаги бесспорно свидетельствуют о преступном замысле, осуществляемом Яковлевым, возможно, по поручению других лиц» [613] . Телеграмму подписал председатель Уралоблсовета Александр Белобородов, но в ней специально подчеркивалось, что с ее содержанием согласны областные комитеты партий большевиков, левых эсеров и максималистов.

Авдеев пишет: «С этой телеграммой Яковлев в сильно возбужденном состоянии вбежал ко мне и стал кричать, что все там с ума сошли…» По словам Авдеева, Яковлев стал уверять его, что «увоз царя по направлению к Омску означал только лишь гарантию полного выполнения возложенной на него директивы. Он хотел его (т. е. Николая. – Г.И.) вначале увезти на Южный Урал, а затем уже сговориться с центром» [614] .

Между тем поезд быстро приближался к Омску. Получив сведения, что на станции Куломзино, откуда открывался путь на Челябинск, поезд с Романовыми будет остановлен омскими красногвардейцами, Яковлев на станции Люблинская отцепил паровоз и сам направился на нем в Омск. Отсюда он вновь связался с Я. М. Свердловым. Текст его довольно длинной телеграммы настолько важен, что ее следует процитировать полностью. Яковлев сообщал: «Несомненно, я подчиняюсь всем приказаниям центра. Я отвезу багаж туда, куда скажете. Но считаю своим долгом еще раз предупредить Совет Народных Комиссаров, что опасность вполне основательная, которую могут подтвердить как Тюмень, так и Омск. Еще одно соображение: если вы отправите багаж в Симский округ (Уфимской губернии. – Г.И.), то вы всегда и свободно можете его увезти в Москву или куда хотите. Если же багаж будет отвезен по первому маршруту (т. е. Екатеринбург. – Г.И.), то сомневаюсь, удастся ли вам его оттуда вытащить. В этом ни я, ни Гузаков, ни екатеринбуржец Авдеев – никто из нас не сомневается; так же как не сомневаемся в том, что багаж всегда в полной опасности. Итак, мы предупреждаем вас последний раз и снимаем с себя всякую моральную ответственность за будущие последствия. Еду по первому маршруту. Сейчас же выезжаем. Напоминаю, что при переговорах по аппаратам все время недоразумения. Подбельский (нарком почт и телеграфов. – Г.И.), кажется, запретил переговоры, а они для меня, как видите, очень существенны. Передай также Невскому (нарком путей сообщения. – Г.И.), чтобы он строгой телеграммой дал наказ всем железнодорожным начальникам не давать по телеграфу никаких других сведений, кроме тех, чтобы наш поезд шел без остановки и останавливался только для технических исправлений. Итак, еду по первому маршруту. Багаж сдам. Поеду за другой частью. Прощай. Будь здоров. Яковлев, Гузаков» [615] . Текст этой телеграммы подтверждает предположение, что главная задача Яковлева как чрезвычайного комиссара ВЦИК заключалась в доставке Романовых в «надежное место», надежное с точки зрения их недосягаемости для контрреволюционных сил. Таким местом еще в начале апреля признавался Екатеринбург. Однако не исключалось, что если бы какие-то обстоятельства осложнили и затруднили «екатеринбургский вариант», то Яковлев (как это вытекает из его переговоров с Я. М. Свердловым) мог по согласованию с центром искать и иные пути для выполнения своей главной задачи. Но к моменту получения «омской телеграммы» Яковлева Я. М. Свердлов уже располагал и «екатеринбургской» информацией. Представители Уральского облсовета еще раз связались по прямому проводу с Москвой и вновь сообщили следующее: «Письмом 9 апреля тов. Свердлов заявил, что Романов будет перевезен в Екатеринбург, сдан под ответственность областного Совета. Видя, что сегодня поезд с Урала ускользает по неизвестным нам причинам, явно вопреки распоряжению Свердлова, мы отдали распоряжение Омску и всей сибирской магистрали поезд задержать, Яковлева арестовать и вместе с Николаем доставить в Екатеринбург. Об этом одновременно сообщили Свердлову. Его ответ нас чрезвычайно удивил… Оказывается, что Яковлев гонит поезд на восток согласно его распоряжений, и он просит Яковлеву не чинить препятствий. На основании первоначального письма Свердлова мы должны были быть поставлены в известность об изменении намерений Совнаркома относительно Романовых, а это сделано не было». Далее уральцы предупреждали: «Единственный выход из создавшегося положения – отдать в Омск в адрес Яковлева распоряжение направить поезд Яковлева обратно в Екатеринбург. В противном случае конфликт может принять острые формы, ибо мы считаем, что гулять Николаю по сибирским дорогам не нужно, а он должен находиться в Екатеринбурге под строгим надзором» [616] .

В последнем уральцы были правы. Независимо от соображений Яковлева положение складывалось так, что его действия становились крайне опасными. Шла весна 1918 г., и в районе движения поезда Яковлева то тут, то там в разное время вспыхивали антисоветские мятежи.

Железные дороги охранялись красногвардейскими отрядами, но их явно не хватало, и они располагались лишь на крупных станциях. В такой обстановке поезд с Романовыми мог стать сравнительно легкой добычей какой-нибудь контрреволюционной группы…

Я. М. Свердлов отдал распоряжение о возвращении поезда Яковлева в Екатеринбург, но, как это следует из ответа уральцев, потребовал гарантий в том, что Романовы, будут доставлены туда живыми и невредимыми. «При условии, если все дело будет вестись через областной Совет, даем зависящие от нас гарантии», – заверяли уральцы [617] .

Только после этого Я. М. Свердлов сообщил уральцам текст своего распоряжения Яковлеву: «Немедленно двигаться в Тюмень. С уральцами договорились – приняли меры, дали гарантии, передай груз в Тюмени представителю Областкома Уральского. Так необходимо. Поезжай сам вместе. Оказывай полное содействие представителю. Задача прежняя». «Я полагаю, – говорил Свердлов членам исполкома Уралсовета, – что при этих условиях вы можете взять на себя всю ответственность. Что скажете?» Из Екатеринбурга последовал ответ: «Согласны» [618] .

Все эти материалы дают основание считать, что донесения Яковлева не вызывали у Свердлова каких-либо подозрений в «измене» и что действия уральцев не казались ему однозначно правильными. В противном случае становится непонятным его требование об обеспечении гарантий со стороны уральцев.

Получив четкое указание Я. М. Свердлова и гарантии уральцев, Яковлев из Омска вернулся на станцию Люблинская, где стоял его поезд. Двинулись назад к Тюмени, где уже находился отряд Бусяцкого. После прохождения поезда Яковлева он немедленно погрузился в другой состав и двинулся вслед.

30 апреля Николай, его жена и дочь были доставлены в Екатеринбург и сданы под расписку исполкому Уралсовета, о чем свидетельствует телеграмма, подписанная председателем Уралоблсовета А. Г. Белобородовым [619] . В тот же день они были отправлены в дом инженера Ипатьева, получивший название «дом особого назначения».

Вечером 30 апреля Яковлев отчитывался перед исполкомом Уральского областного Совета. По словам Авдеева, он «старался себя оправдать и всю вину свалить на партизанские действия уральцев… говорил, что у него не было другого намерения, кроме как сохранить бывшего царя по директиве ВЦИК» [620] . В подтверждение своих объяснений Яковлев представил исполкому ленты своих телеграфных разговоров с Москвой.

1 мая на имя Белобородова, Голощекина и других членов исполкома Уралоблсовета поступила телеграмма из Москвы. «Все, что делается Яковлевым, является прямым выполнением данного мною приказа. Сообщу подробности специальным курьером. Никаких распоряжений относительно Яковлева не делайте, он действует согласно полученным от меня сегодня в 4 часа утра указаниям. Ничего абсолютно не предпринимайте без нашего согласия. Яковлеву полное доверие. Еще раз никакого вмешательства. Свердлов» [621] . Из Екатеринбурга в ответ Я. М. Свердлову телеграфировали, что, хотя у них с Яковлевым «произошли довольно крупные объяснения», уральцы «резолюцией его реабилитировали», признав «наличность излишней нервозности» и «необоснованных страхов». «Он теперь на Ашабалашовском заводе, – сообщали из Екатеринбурга. – Сегодня ему телеграфируем выезд окончательно за выполнением задачи» [622] .