На мужском лице в доли мгновения мелькает что-то, очень похожее на разочарование.

— Хорошо, я понял тебя, — отстраняется и растерянно ведет рукой по волосам.

Отходит на пару шагов и, повернувшись ко мне в профиль, поднимает лицо глядя на чистое звездное небо.

— Что имеем, не храним, а потерявши, плачем, — с горькой ухмылкой говорит Витя.

Спрятав руки в карманы брюк, еще некоторое время молча смотрит на звезды. Я укутываюсь плотнее в вязаный плед, подгибая под себя ноги.

— Я хочу продать нашу квартиру, — все так же не глядя на меня, говорит тихо Витя. — Я ни дня там не жил после того, как ты ушла от меня.

— Продавай. Еще во время бракоразводного процесса я ясно дала понять, что не претендую на нее.

— Ты не поняла. Вырученные деньги я хочу разделить пополам. Чтобы хоть в этом вопросе не выглядеть полным дерьмом в твоих глазах.

Удивляет ли меня неожиданное благородство бывшего? Скорее нет, чем да. Каким бы хорошим или плохим мужем ни был Витя, но жадным — точно никогда. А если еще и учитывать, что квартира была свадебным подарком его родителей и я, по сути, не имею никакого отношения к этой недвижимости, то его поступок можно расценивать как благородство в квадрате.

— Тебе решать.

— Я тогда позвоню тебе, когда найдутся покупатели. Только прошу, не игнорируй мои звонки. Обещаю, что по другому поводу досаждать не буду. Мы ведь можем остаться только хорошими друзьями, просто знакомыми, не больше?

— Думаю, что да.

— Поздно уже, пойдем, проведешь меня до машины, — как-то натянуто улыбается на мой ответ Витя.

Поднимаюсь с кресла, и мы неспешно, в молчании, бредем по вымощенной плиткой дорожке к воротам.

— Прямо как в далеком прошлом. Ты, я, поздний вечер, неспешная прогулка. Помнишь, как провожал тебя домой после свиданий? — распахнув калитку и пропуская меня вперед, спрашивает Витя.

— Давно забыла, — безбожно лгу, останавливаясь около его машины.

Неожиданно крепкие руки обхватывают мои плечи. Поддавшись вперед, Витя наклоняется и приникает к моим губам.

— Я напомню, — шепчет и усиливает напор.

Растерянно упираюсь ладонями в мужскую грудь, обтянутую футболкой, и на миг теряю бдительность, приоткрывая губы, что бы вразумить, чем сразу же бессовестно пользуется Витя, углубляя поцелуй. На короткое мгновение я расслабляюсь, прислушиваясь к себе. Не противно, но и не приятно. Ничего. Ни бабочек в животе, ни ускоренного пульса. Пресно. Давлю руками на твердые мышцы и отворачиваюсь.

— Прости, прости, — шепчет, прислонившись губами к моему виску, обдавая горячим дыханием щеку. — Это был первый и последний раз. Не удержался, прости.

— Поезжай, Витя, — высвобождаюсь из мужских рук и отхожу на шаг, зябко кутаясь во всё еще накинутый на плечи плед.

— Я рад, что мы поговорили по душам спустя столько времени, — слышу позади голос бывшего мужа. — Мне жаль, что так всё вышло.

Оборачиваюсь напоследок.

Красивый, высокий, сильный. Чужой. В свете яркого уличного фонаря его голубые глаза кажутся льдисто-серыми. Витя в напряженной позе стоит около распахнутой двери автомобиля, его широкая грудь прерывисто вздымается, выдавая скрытое волнение.

Захожу во двор, тихо прикрывая за собой калитку. Прислоняюсь спиной к прохладному металлу и стою некоторое время, вслушиваясь в тишину, царящую в округе.

В самом начале я думала, что умру без него. Видит Бог, как сложно мне было пережить то время. Эта встреча, спустя столько лет действительно была нужна мне, чтобы многое переосмыслить. Развеять страхи перед будущим. Отбросить предрассудки и суметь довериться тому, кого полюбила всем сердцем.

Чтобы, в конце концов, понять: что когда-то потеряв, я лишь обрела долгожданную свободу.

Ольга

— Да я вам говорю, точно у нее кто-то появился. Поверьте мне и моему богатому опыту.

— Пф-ф… Тоже мне, опытная. Нашла чем гордиться!

— Небось, поматросил и бросил, вот она и ходит целыми днями как в воду опущенная. А может, вообще с женатым связалась. Сколько у нее после развода мужика не было? Вот и повелась на первого встречного.

— По себе не судят, — слышу из-за приоткрытой двери комнаты отдыха недовольный голос Людмилы Прокопьевны, самой возрастной медсестры нашего отделения. — Вы бы лучше делом занялись, чем кости людям перемывать.

— Много вы понимаете, Людмила Прокопьевна, — фыркает Лена, главная сплетница и та еще стерва.

— А что уж тут понимать? Завидно тебе — это и дураку понятно. Вон как слюной изошлась на сумочку-то Ольги Викторовны. Тебе такие вещи отродясь никто не дарил, несмотря на богатый опыт.

— Было бы чему завидовать. Ну, подцепила богатенького. Подумаешь! Так ему, наверное, было стыдно и в свет нашу красавицу вывести. Мордашка-то смазливая, а вот стиль, что у бледной моли.

Так! Ну, хватит! Толкаю дверь в комнату для персонала и вхожу в просторное помещение.