Макар будто специально меня игнорирует, хотя пару раз, в момент, когда мне было особенно плохо, я даже решилась набрать заветный номер и с замиранием сердца слушала длинные гудки. Я не знала, что буду говорить, мне хотелось просто услышать его голос, на короткое мгновение представить, что он рядом. Каким же было мое разочарование, когда Макар не ответил и не перезвонил — ни в те поздние вечера, ни спустя неделю.

Порой мне мерещилось, что все чувства, о которых так рьяно рассказывал Макар, были только у меня в голове. Но чаще окутывало удушливым страхом, что с ним могло случиться что-то плохое. Картинки, выдаваемые воспаленным сознанием, были одна кровожаднее другой.

— Ольга Викторовна, пациентка готова, — врывается в мысли голос Кати — молоденькой миловидной медсестры.

— Хорошо, сейчас подойду, — киваю, мягко улыбаясь ей.

Катя скрывается в коридоре за дверью, а я допиваю одним глотком остывший чай и поднимаюсь на ноги. Мою за собой чашку в умывальнике у стены и, вытирая руки о бумажное полотенце, ловлю свое отражение в зеркале. В памяти всплывают ядовитые слова Лены про смазливую мордашку и скудный гардероб. Опускаю взгляд на ворот темно-синего платья, выглядывающий из-под белого халата. И ничего я не блеклая моль. Нет, ну в сравнении с той же Леной, которая предпочитает носить короткие юбки и блузочки с довольно экстравагантным вырезом на груди, конечно, явно проигрываю.

Хмыкаю от своих мыслей. Выхожу на пост, но не вижу в коридоре одной живой души. И куда все делись? Неподалеку, в одной из пустующих палат, слышу непонятную возню и возбужденное шушуканье. Уверенно двигаюсь на звук, доносящийся из палаты. Весь немногочисленный к этому времени женский персонал дружно стоит у окна и что-то воодушевленно обсуждает, мое появление так и остается незамеченным.

— Может, к кому из пациентов родственник приехал, — слышу голос одной из девчонок.

— Так у нас таких крутых и нет вроде, иначе всё отделение на ушах бы стояло.

Все звуки в комнате меркнут, легкие горят от нехватки кислорода, словно я внезапно очутилась под многотонной толщей воды. На короткий миг боюсь, что сейчас грохнусь в обморок от окатившей меня волны необъяснимого трепета.

Прикладываю ладонь к груди, туда, где так гулко стучит сбившееся с привычного ритма сердце. Словно в замедленной съемке иду к парадному входу в наше отделение. А дальше весь мой мир сужается, и я не вижу ничего, кроме до боли родных глаз цвета горького шоколада и сводящей с ума улыбки.

Колени дрожат, взгляд заволакивает, прислоняюсь к колонне и впитываю в себя его облик.

Какой же он красивый, родной, любимый. Мой.

Макар за пару шагов преодолевает разделяющее нас расстояние. Меня окутывает его теплом, в нос ударяет до безумия вкусный терпкий аромат сандала и цитруса. Горячие ладони, зарывшись в волосы, тянут в сводящем с ума порыве, а губы покрывают короткими жадными поцелуями мое мокрое от самых счастливых за всю жизнь слез лицо.

— Не отпущу тебя, слышишь? Никогда больше не отпущу! — шепчет, ловя губами всхлипы, рвущиеся из глубины самого сердца. — Я думал, не переживу эту неделю.

— Не отпускай, — вторю его шепоту, цепляясь пальцами в рубашку на мужской груди и притягивая к себе настолько близко, насколько только возможно.

Не помню, как смогла оторваться от Макара и под шушуканье глазеющих на меня девчонок, всё же передать пациентку хирургам. Как словно на крыльях выпорхнула из здания в объятия любимого мужчины. Помню лишь, что стоило нам переступить порог квартиры, как мужские губы нетерпеливо набросились на мои в лишающем рассудка поцелуе. Макар целовал до боли нежно и трепетно. Его руки дрожали, хаотично лаская меня, будто не веря, что вот она я. Ласковые поцелуи сменились на требовательные, жадные, подчиняющие.

Это было похоже на сумасшествие, безудержное влечение. Мы изголодались и всё никак не могли оторваться друг от друга. До спальни так и не добрались: подол моего платья оказался задран на талию, тонкий капрон и трусики порваны в клочья, а я сама — сидящей на комоде в прихожей. Не было нежности, только сжигающая похоть и дикая, первобытная потребность. Не прерывая поцелуй, Макар вошел в меня и на мгновение замер, давая время привыкнуть. А я захлебнулась от жгучей, но такой необходимой в этот момент боли и острого наслаждения.

Я податливо выгибалась ему навстречу и принимала все, что он мне давал. Плавилась, горела, хрипло кричала сорванным голосом.

— Смотри на меня. Не смей закрывать глаза! Я хочу видеть, — рычал отрывисто, фиксируя мою голову так, чтоб я не вздумала отвернуться, а пальцами второй руки вытворяя что-то немыслимое с моим клитором.

Он, тяжело дыша, врывался в меня сильными толчками, а я тонула в бездне, что плескалась на дне его глаз. На короткий миг мне стало страшно, от того что я там видела. Нездоровая одержимость вперемешку с безумием тут же сменялись на щемящую душу нежность и обожание. Громко всхлипнув и, обхватив ладонями его шею, тянусь к губам. Он замирает и нежно отвечает на поцелуй.