Доказанный и бесспорный факт – мальчиков того времени к военному делу готовили практически с рождения. Учился служилый человек дома. Навыки и знания передавались, прежде всего от отца, старших братьев и прочей родни, как было, например, с Алексеем Даниловичем. По выражению Д. М. Володихина, служильцев великого государя прежде всего учили «молиться, драться и ездить верхом» [110] . Что уже, собственно, немало! Можно назвать эту формулу идеальной. На протяжении всей своей книги «Малюта Скуратов» учёный подчёркивает важность и необходимость умения держаться в седле и управлять конем, ибо конный строй – это то место, где чаще всего находился выходец из благородного сословия. Подобные навыки юные дворяне получали с детских лет и к возрасту новика, навыки становились автоматическими. Отправившийся в свой первый военный поход юноша с коня не падал, а оружие было продолжением его собственной руки… Согласно С. В. Волкову, дворянскими недорослями до зачисления на службу усваивались умение владеть оружием, азы строевой подготовки и знание общевойсковых сигналов. Когда юноша отправлялся в первый поход, оставалось закрепить всё это опытом. Кроме этого, многие родовитые дворяне постигали грамоту. Такие знания были доступны еще не каждому, а потому ценились особенно высоко. Помимо перечисленного, служильца-аристократа учили управлять людьми, рассчитывать тактические и стратегические последствия своих действий. Молодой мужчина должен понимать, как приносить победы на ратном поле, знать, как вершить дела в многолюдных городах и обширных областях, обладать навыками юридического характера, чтобы при случае вершить суд.

Д. М. Володихин не забывает упомянуть и о неприхотливости, к которой небогатых дворян приучали наравне с простыми боевыми холопами. Ну и… внутренняя, моральная основа мужчины, необходимая для победы. Долгом каждого было молиться, исповедоваться, причащаться, соблюдать посты – для всего этого требовались знания религиозных традиций. Так что немало должен бы знать и уметь шестнадцатилетний юноша того времени. Мажор? Вряд ли. Представитель настоящей элиты государства.

Однако, не стоит забывать, что теория ратного дела (как и любая теория!) – это одно. Условия, которые впервые приходится проживать на собственной шкуре, – совсем другое. Особенно, когда тебе пятнадцать-шестнадцать и ты в любом случае не матёрый бывалый мужик, а вчерашний ребёнок, юноша, чей организм растёт, хочет много спать и много есть.

Официальная роль Фёдора во время полоцкого похода не такая уж и значительная. Да и какой она могла быть в самом начале карьеры? Согласно разрядным книгам, при подготовке похода Басманов упоминается в качестве рынды с третьим саадаком. На должность рынды выбирали юношей из самых лучших и благородных семейств. Рослых с благообразной внешностью. Визуальная презентабельность для такого рода телохранителей имела значение. Рынды, присутствующие на приёмах, являлись торжественным «лицом» мероприятия. Они стояли как статуи неподвижно, украшая собой обстановку. Из воспоминаний Станислава Немоевского:

А так описал рынд гетман Жолкевский:

Чуть позже Фёдор вместе с другими молодыми аристократами, оказывается в числе тех, кто «за государем ездити». Рокировка, в результате которой Фёдор оказался на другой должности, скорее всего, произошла в тот момент, когда государев полк разместился под стенами Полоцка и состав приближённых был изменен. Ученые придают данному факту разную степень важности. От уважительной характеристики (Б. Флоря) до небрежной интонации Д. М. Володихина. Величественно называет Фёдора «адъютантом» С. Б. Веселовский. Так или иначе, но компания у вчерашнего отрока подобралась весьма солидная: князь И. П. Шуйский, И. Черемисинов, Ш. Кобяков, И. Блудов, Ф. Вокшерин, Т. Телятевский, А. Ершов, П. Тимофеев [114] , А. В. Репнин-Оболенский. Возглавлял состав молодой князь П. А. Горбатый. Согласно Древнейшей Разрядной книге (в обработке П. Н. Милюкова), в этот список входил и Пётр Зайцев, будущий опричный лидер. Древняя Российская вивлиофика расширяет состав и включает в список князя Дмитрия Хворостинина, Льва Салтыкова, Петра Сотницына, И. Дровнина [115] . Рассуждая о судьбе другого военного – И. Черемисинова [116] , В. В. Пенской подчеркивает, что Грозный даже такому талантливому человеку не мог отдать руководящую должность. Слишком много аристократов претендовало на место у государева плеча просто «по праву рождения». А вот включить в состав личной свиты – другое дело. Особенно если имелись заслуги. В. Б. Кобрин, рассказывая о судьбе одного из знатнейших опричников (из княжеской аристократии) Никиты Одоевского [117] , также говорит о маленькой на первой взгляд должности «свите царя» как о некой стажировке. За «государем ездит», да ещё и разбирается с заторами (на первый взгляд черная работа) любимец Дмитрия Михайловича Володихина Д. И.Хворостинин (что характерно, в случае с Хворостининым Володихин ничуть не принижает ни его способности, ни его таланты на этих скромных должностях) [118] .

Командовать Фёдору было рано, решать серьёзные вопросы тоже, а вот занять место подле государя – в самый раз. Удивительно и странно, что уже на этом начальном этапе биографии, когда Фёдор не совершил ни подвигов, ни скандальных злодеяний, некоторые современные учёные, словно начитавшись эротических фанфиков с сайта «Фикбук» пытаются в контексте Полоцкого похода приписать ему роль интимного фаворита царя. Нужно обладать слишком извращённой и необузданной фантазией, а также полным непониманием того, что такое военный поход, чтобы допускать подобные рассуждения, да ещё в научных исследованиях. То, что государь уже был знаком с юным Фёдором Алексеевичем Басмановым, подтверждают дальнейшие события. Очевидно, что Иоанн предоставил новику тот «лимит доверия», который предоставляют детям родителей, чьи заслуги неоспоримы. Я уже привела высказывание Ю. Г. Алексеева о мальчиках, которые после подобной протекции должны были уже сами зарабатывать себе очки и бонусы (слишком много вокруг сыновей и всяческого блата). Во время Полоцкого похода молодой и активный Фёдор, наверняка мечтающий «служить, как батюшка» (такова психология юноши, выросшего в военной семье, особенно минувших эпох), мог обратить на себя внимание своим рвением. Возможно, искренним. Возможно, просчитанным. Вряд ли в 16 лет, юноша страдал от излишнего снобизма. Не стоит забывать, чьим он был сыном, в каких ориентирах его воспитывали. Фёдор мог выказывать желание трудиться (ради собственного же будущего), в том числе там, где высокомерные родовитые бояре не хотели марать руки. Именно таким образом, по мнению учёных, обратил на себя внимание другой видный деятель опричнины князь Афанасий Вяземский. Будущий соратник Басмановых в полоцком походе получил должность обозного воеводы. Отвечая за коши, Афанасий проявил похвальную расторопность, чем весьма приглянулся государю. Князь Вяземский также построит блестящую карьеру, взлетит на небывалую высоту и будет играть в опричном братстве одну из главных ролей.

Осада Полоцка началась 31 января 1563 года, а уже 15 февраля город был взят. В дальнейшем государь благоволил многим участникам этого похода. «Радость от большой победы, надо полагать, соединялась в его сознании с образами тех участников похода, которые отличились у него на глазах» [119] . Многие полоцкие герои войдут в состав опричного офицерского корпуса. В том числе М. Безнин, Р. Алферьев, Блудовы, В. Ошанин, Г. Ловчикова, И. Черемесинов.

Так или иначе, но в трудных полевых условиях, государь заметил и даже выделил юношу-новика среди других «сыновей».

Но куда интереснее скромной официальной должности неофициальное поручение, данное Фёдору Басманову.

Едва ли не на следующий день после взятия Полоцка сын воеводы был выбран для крайне почётной миссии: его отправили с реляцией (торжественной речью) о победе к тетке царя – Ефросиньи Старицкой. Матери Владимира Андреевича Старицкого, двоюродного брата Иоанна. Другим таким посланником, направленным к семье царя и митрополиту, стал князь Михаил Черкасский, брат Марии Темрюковны. Михаила Безнина послали с вестью о взятии Полоцка к архиепископу Пимену в Новгород [120] . На примере Михаила Черкасского Дмитрий Володихин подчёркивает [121] особый статус подобной должности, которая должна была подразумевать полное доверие государя. Вот отрывок самой речи Фёдора, который совпадает с другими реляциями («большими речами»):