Его рука и нога помощи неплохо поработали с моим животом.

– Если она начнёт дерзить, то также изобьёшь её? Апрель у меня с характером.

– Нет, ведь мне нужно её доверие, - серьёзно ответил он. – А на тебя, если честно мне насрать.

Чтобы доказать свои слова делом, он третий раз ударил меня ногой по животу от чего я откатился к стене лицом.

Было уже не так больно, скорее обидно, что я даже в ответ ничего не могу сделать.

В случае провала мне действительно нужна их защита, но, как я могу продать ему Апрель?

Какой смысл мне вообще, что-то делать, если я её потеряю?

– Иди в задницу, мудак.

– Плохой выбор…

Дальше было лишь избиение. Он привязал меня к стулу, чтобы моё тело меньше брыкалось и бесконечно отрабатывал свои удары, будто я был его личной боксёрской грушей.

При этом он не перебарщивал. Избивал до синяков, но делал всё, чтобы я не умер и не сломал кости. Ярослав поил меня зельями и пихал в рот магические растения, чтобы мои раны заживали для следующей отработки ударов.

У меня сегодня был выходной от Мидаса, а Апрель я сказал, что пошёл решать вопросы с документами, которые она ненавидит, из-за чего не пошла со мной.

Шпионы же Мидаса не решались входить в ЧГА, но и особых подозрений у них должно быть, так как заходить внутрь, чтобы утрясти вопросы с документами — это обычный житейский вопрос.

Иными словами, спасти от этого урода меня никто не мог.

– Тебе нравится боль?

Ярослав брезгливо мыл свои руки от моей крови под умывальником в кабинете. Кровь тёплыми ручьями стекала с моего разбитого носа.

– К боли никогда не привыкаешь… - сухим голосом ответил я. – Но каждый раз, когда я её испытываю, то пытаюсь вспомнить боль, которую испытал гораздо сильнее. Боль в животе, боль от больного зуба. Жаль, что моральная боль в такие моменты не столь сильна, но я уверен воспоминания о ней позволяют мне держаться.

Дерзость тоже была ещё той мазью от боли и ноющего зуба часть которого он мне случайно сломал, пока избивал мою давно поплывшую рожу. Это уже была рожа, а не лицо.

– Ты согласен?

Директор вытер мокрые руки полотенцем и подошёл обратно ко мне.

– Ты забыл? – усмехнулся своей рожей я. – Иди в задницу, мудак.

– Ты идиот, - вздохнул Ярослав.

К моему удивлению он не собирался меня бить.

Внезапно в дверь постучали и к нам вошло едва знакомое мне лицо.

– Боже, вы не переборщили, директор? – воскликнуло оно.

Тимофей подошёл ко мне с увлажняющей маской для лица в руках.

– Он дерзил, - оправдался тот. – Восстанови его лицо, Апрель не должна знать об этой ситуации.

– Если она узнает, то никогда не вступит к нам!

Тимофей судорожными движениями стал наносить маску мне на лицо. От неё моё опухшее лицо стало ощущать приятное тепло и кожа стала мягко пульсировать.

– Ты же понимаешь, что если расскажешь ей об этом, то мы не предоставим убежище? Тебя убьёт твой синдикат без нас.

– Иди в задницу.

– Пользуешься тем, что я больше не буду тебя бить, чтобы на тебе не было следов побоев? – улыбнулся Ярослав.

– Аластор, - вздохнул Тимофей. – Не зли директора.

– Ты тоже иди в задницу, - фыркнул я. – Ты думаешь я забыл, как ты мне две пули в спину выстрелил?

– Первое правило, когда берут заложников ты не должен показывать, что они на тебя действуют.

– Ты дегенерат? Там не было других возможных живых щитов или заложников.

– Ты же понимаешь, почему я выстрелил… - перестал оправдываться Тимофей.

– Да, потому ты мудак, прямо как твой директор.

– Как-будто, ты также бы не поступил… - нахмурился Тимофей.

В каком дурдоме я оказался?

Тот я решившийся прийти сюда такой идиот…

– Всё, маску можешь снимать, - сказал Ярослав.

– Хорошо.

Тимофей тут же снял маску и с моего лица пропала приятная прохлада. Оно больше болезненно не пульсировало и ощущалось даже свежее, чем обычно.

– Да, ты выглядишь даже лучше, чем обычно, - кивнул Тимофей. – Корейская косметология и правда одна из лучших в мире.

Тимофей стал отвязывать меня от стула.

– Подумай, пока есть время.

Ярослав задумчиво смотрел в окно.