– Илья, погоди, – остановил Казак уже взявшегося за ручку входной двери караульного. – Свир, включи-ка «прослушку».

Еще одно экспериментальное устройство, состоящее из вынесенного за ворота микрофона, которое и маскировать-то не пришлось – подумаешь, кусок меха, намотанный то ли на палку, то ли на железку, торчит из расположенного в самой караулке динамика с подключаемым магнитофоном, купленным, между прочим, в Германии за валюту. Устройство прекрасно зарекомендовало себя, и сейчас, хотя Казак об этом не догадывался, советские конструкторы работали над уменьшением габаритов звукозаписывающего оборудования, ну и параллельно проводили различные полевые испытания.

Слушать, о чем говорят стоящие перед воротами, было любопытно, а иногда и полезно. Вот и сейчас Свир без промедления последовательно щелкнул тумблерами, подключая к сети сначала динамик, а затем магнитофон.

– Всем уши отрэжу, уроды сиволапые…

Отборная брань с характерным кавказским акцентом ворвалась и мгновенно заполнила помещение. Все трое удивленно переглянулись: чтобы позволять себе такие высказывания, нужно иметь за спиной танковую роту, а не два автомобиля. Да и не за спиной, а впереди себя.

– Ты смотри какой джыгыт! – не удержался от реплики Свир.

Все дружно посмотрели в обзорное зеркало, а через секунду и услышали. Толстяк в форме командира Красной армии вытащил нагайку и стал от души колотить рукоятью прямо в центр левой створки ворот.

Искаженный динамиком, резкий с дребезжанием металлический звук больно ударил по ушам, заставляя бойцов непроизвольно поморщиться.

– Пишет? – Казак кивнул на импортный магнитофон.

– Да.

Старший лейтенант Донских спокойно, с показной ленцой достал из оружейки «дегтярь» и, опустив на лицо балаклаву, мотнул головой в сторону выхода.

– Пойдем, Илья, узнаем, кто тут ишаки обоссанные.

– Стой, кто идет?! – для порядка гаркнул Илья, выскочив за ворота.

– Ах ты баран! В лагерях сгною!

Кавказец без замаха, снизу попытался перетянуть караульного плетью. Намереваясь не столько ударить, сколько показать бойцу его место.

Только в этот раз номер не прошел, Илья успел среагировать и подставить автомат. Через доли секунды нагайка, намотавшись плетью на ствол, бабочкой выпорхнула из рук оторопевшего хозяина.

Донских, подсознательно надеющийся на что-то такое, зло оскалился и начал смещаться, чтобы выйти из-за спины товарища.

– Илья, в сторону!

Упорные тренировки не прошли даром: не задавая лишних вопросов, старший сержант Илья Ивлев резко дернулся влево.

Короткая, патронов на десять, пулеметная очередь выбила фонтанчики земли и снега у самых ног оказавшегося аж целым капитаном-танкистом толстяка.

– Лежать, сука! Лежать, я сказал!

Быстрее всех на выстрелы отреагировали караульные: Илья вскинул автомат и взял на прицел водителя легковушки, а Свир без раздумий врезал кулаком по тревожной кнопке.

Резанувшая по ушам сирена вывела «танкиста» из ступора. Капитан, тяжело дыша, опустился сначала на колени, а затем, словно загипнотизированный раструбом пулеметного ствола перед глазами, такого близкого, что на нем сложно было сфокусироваться, уткнулся лицом в снег.

Кроме сирены, нажатие тревожной кнопки опускало бронеплиту, до поры до времени скрывающую пулемет, установленный в нише караульного помещения. И сейчас он в лоб, в упор (для «максима», с его убойной дальностью в несколько километров, десяток метров не расстояние) смотрел на два небронированных неподвижных автомобиля.

– Старший, ко мне! Остальным оставаться в машинах! – Донских без колебаний наступил на спину «танкисту» и ткнул стволом «дегтяря» в обтянутую дорогим габардином ягодицу. – Лежать! Яйца отстрелю!

Именно этот момент почему-то посчитал удачным водитель ЗИСа для того, чтобы добавить оборотов мотору своего автомобиля. Но для чего он это сделал, так и осталось неясным – чуть левее грузовика в густом подлеске, примыкающем к дороге, затрещало, и нарочито медленно показалась человекообразная фигура, вся в еловых ветках, но зато с ручным пулеметом.

Водителю показалось, что немецкий MG, удерживаемый «лешим» на широком ремне, смотрит прямо в душу, и нога сама собой отдернулась от педали газа.

Удовлетворенно кивнув, Казак повторил:

– Старший ко мне, я сказал!

– Не стреляй, землячок! Выхожу! – прокричал сидящий рядом с водителем грузовика командир.

Караульные не успели удивиться, почему старший не в эмке, как дверь ЗИСа приоткрылась, и показались две вытянутые вверх руки с пустыми ладонями.

– Оружие брось и подходи.