Едва он оставил отель и направился к Сент-Джордж Холлу[49], как джентльмен в великолепной меховой шубе быстро покинул кэб, стоявший у обочины, и, слегка коснувшись плеча мистера Шварца, властно произнёс, одновременно протягивая ему карточку:

«Это моё имя. Я должен немедленно поговорить с вами».

Шварц взглянул на карточку и в свете дуговых ламп над головой прочитал на ней имя – «Dimitri Slaviansky Burgreneff, de la IIIe Section de la Police Imperial de S.M. le Czar»[50]. Владелец с труднопроизносимым именем и громким титулом быстро указал на кэб, из которого только что вышел, и Шварц, подозрения которого в отношении высокородного клиента мгновенно пробудились, вцепился в сумку и последовал за своим внушительным собеседником. Как только они устроились в кэбе поудобнее, Бургренев вежливо извинился на ломаном, но беглом английском:

«Я должен попросить у вас прощения, сэр, за посягательство на ваше драгоценное время, и, безусловно, не стал бы этого делать, если бы не уверенность в том, что наши интересы в определённом деле, которым я занимаюсь, практически идентичны, поскольку мы оба должны перехитрить умного негодяя».

Инстинктивно, охваченный ужасными опасениями, мистер Шварц потянулся к бумажнику, до отказа набитому банкнотами, недавно полученными от князя.

«А, я понимаю, – с улыбкой вставил учтивый русский, – он сыграл с вами обычную шутку, расплатившись так называемыми банкнотами».

«Так называемыми…» – выдохнул несчастный молодой человек.

«Я не часто ошибаюсь в оценке моих соотечественников, – продолжал мистер Бургренев. – У меня огромный опыт, не забудьте. Поэтому я сомневаюсь, что пресловутый месье… э-э... как он там называет себя? Князь Какой-то? Так вот, уверяю вас, даже не глядя на эти хрустящие бумажки, лежащие в вашем бумажнике, что ни один банк не обменяет их на золото».

Вспомнив подозрения дяди и свои собственные, мистер Шварц проклял себя за слепоту и глупость – он с лёгкостью принял банкноты, ни на секунду не представляя, что они могут оказаться фальшивыми. Теперь, когда все эти подозрения вновь пробудились, он судорожно мял банкноты нервными, тревожными пальцами, а невозмутимый русский спокойно чиркал спичкой.

«Взгляните, – указал он на одну из банкнот, – на форму этой буквы «у» в подписи главного кассира. Я не английский полицейский, но вполне в состоянии различить эту фальшивую букву «у» среди тысячи настоящих. Знаете, я видел достаточно подделок»

Конечно, бедный молодой Шварц видел не так уж много банкнот Банка Англии. И не мог сказать, чем отличается одна буква «у» в подписи мистера Боуэна[51] от другой, но, хотя и не говорил по-английски так же свободно, как его напыщенный собеседник, однако понимал каждое слово ужасающего заявления последнего.

«Тогда этот князь, – пробормотал он, – в отеле...»

«Не более князь, чем вы или я, мой дорогой сэр», – спокойно заключил джентльмен из полиции Его Императорского Величества.

«А драгоценности? Драгоценности мистера Уинслоу?»

«Драгоценности могут стать шансом – о, всего лишь шансом! Эти поддельные банкноты, которые вы так доверчиво приняли, в состоянии помочь вернуть вашу собственность».

«Но как?»

«Наказание за подделку денег и распространение фальшивых банкнот очень сурово. Вам это известно. Страх перед семилетней каторгой произведёт чудесное отрезвляющее воздействие на... э-э... радостное настроение князя. Он вернёт мне драгоценности без малейших возражений, можете быть уверены. Он знает, – мрачно добавил русский офицер, – что мне с ним надо свести множество старых счетов, не говоря уже об этих фальшивых банкнотах. Наши интересы, как видите, полностью совпадают. Могу я рассчитывать на ваше сотрудничество?»

«О, я готов следовать вашим желаниям, – обрадовался молодой немец. – Мистер Уинслоу и мистер Вассал доверяли мне, а я оказался таким глупцом. Надеюсь, ещё не поздно».

«Думаю, что нет, – согласился месье Бургренев, чья рука уже держалась за дверцу кэба. – Беседуя с вами, я одновременно бросал взгляды на гостиницу, но наш друг князь ещё не появлялся. Мы, российская тайная полиция, всегда чувствуем, когда следят за нами. Не думаю, что вам стоит присутствовать на предстоящей встрече. Лучше подождите меня в кэбе. На улице жуткий туман, и никто не нарушит ваше уединение. Вы не передадите мне эти красивые банкноты? Спасибо! Не беспокойтесь. Я ненадолго».

Он поднял шляпу и засунул деньги во внутренний карман своей великолепной шубы. При этом мистер Шварц заметил роскошный мундир и широкий пояс, которым, несомненно, суждено было придать дополнительный моральный вес давлению на ловкого мошенника.

Затем офицер полиции Его Императорского Величества быстро вышел из кэба, и мистер Шварц остался один.

ГЛАВА XIII.

ХИТРЫЙ НЕГОДЯЙ

– Да, в полном одиночестве, – продолжил Старик в углу с саркастическим смешком. – В самом деле, настолько полном, что минуты текли одна за другой, а блистательный полицейский в великолепном мундире не возвращался. Затем, когда было слишком поздно, Шварц снова проклял себя за двойной идиотизм. Он без колебаний поверил, что князь Семионич был лжецом и мошенником, и из-за этих несправедливых подозрений стал исключительно лёгкой добычей одного из самых хитрых негодяев, с которыми когда-либо сталкивался.

Вопрос швейцару «Северо-западного» выявил тот факт, что человек, о котором говорил мистер Шварц, не входил в отель. Мистер Шварц попросил о встрече с князем Семионичем, лелея надежду, что ещё не все потеряно. Князь принял его очень любезно; он диктовал письма своему секретарю, а камердинер в соседней комнате готовил вечернюю одежду хозяина. Мистер Шварц обнаружил, что чрезвычайно трудно объяснить, чего же он на самом деле хочет.

В номере стояли несессер, в котором князь запер драгоценности, и сумка, из которой секретарь извлёк банкноты. После долгих колебаний со стороны Шварца и явного нетерпения со стороны князя молодой человек выпалил всю историю так называемого российского полицейского, карточку которого продолжал держать в руке.