«Вот и еще одно дело подверсталось», — подумала мельком, приглашая Лили в гостиную.

— Чай? Кофе? Что-нибудь покрепче?

— Я огневиски не люблю, — извинилась Лили. — Может быть, вина?

— А скажи-ка мне, подруга, — усмехнулась Анна, — ты что, совсем на эту сторону перешла?

— Но я же волшебница…

— И что? — удивилась Анна. — У маглов, между прочим, есть много такого, что нам, волшебникам, и не снилось.

— Я не об электричестве, — добавила мгновением позже. — У маглов шоколад вкуснее. Особенно, бельгийский и швейцарский. Кофе… Выбор больше, сорта оригинальные… А коньяк и виски — вообще, песня! Так что, угостить тебя магловскими вкусностями?

— Угости! — согласилась Лили. — И, знаешь, что, от сигареты я бы тоже не отказалась.

— Другой разговор! — улыбнулась Анна, продолжая между тем отслеживать настроение подруги.

— Берси! — позвала она.

— Я здесь, хозяйка Анна, — возник перед нею эльф.

— Накрой нам, пожалуйста, кофейный стол. Шоколад, пирожные… Ты покупал сегодня эклеры?

— Покупал, хозяйка.

— Отлично! Значит, эклеры. Коньяк… И не забудь принести пепельницу и сигареты!

Эльф тут же исчез, а она повернулась к Лили.

— Ты ведь знаешь, что эльфы не могут предать своих хозяев?

— Да, а что?.. — удивилась Лили.

— Я к тому, что я знаю, что ты готовилась к разговору. Хочешь о чем-то рассказать, но колеблешься и не хочешь при свидетелях. Так вот, свидетелей нет, а я тебя никому не выдам, что бы ты мне ни рассказала. Я доверие не предаю. Могу быть не согласна, но предать? Я на Слизерине училась, если помнишь. Но на своих не доносила. Убить могла. В бою, разумеется. Но предать доверие, никогда.

Последний пассаж был целиком высосан из пальца, но, во-первых, показался уместным, а во-вторых, хорошо подходил к психотипу Анны, как она себя сейчас понимала.

— Умеешь ты убеждать, — покачала головой гостья.

— Мой конек, — усмехнулась она в ответ. По-доброму усмехнулась. Без давления или, не дай бог, насмешки. Как, наверное, когда-то, когда они были девчонками.

— Ты… — начала было Лили, но остановилась и закончила не так, как планировала. — Кто это был?

— Кто? — Анна ее поняла, но считала, что Лили сама должна объясниться.

— Ты знаешь, кто это с тобой сделал? — Лили все-таки переборола нервный спазм.

— Валериан Долохов, помнишь такого?

— Его тело нашли после боя, — Лили вдруг охрипла и говорила сейчас каким-то сиплым шепотом. — Мне кое-что рассказал потом один парень из Аврората. Но это строго между нами. Все только между нами, — она помотала головой, словно, пыталась вытрясти из себя то, что накатило на нее всего лишь из-за того, что они заговорили о том дне. — Это была твоя Авада?

— Осуждаешь? — подняла Анна бровь.

— Что ты! — всплеснула руками Лили. — Всех их надо было вырезать до одного. Джеймс повторял за Дамблдором, как попугай… Мы не убиваем, мы не убиваем… А они пришли и убили.

— У нас с Долоховым была почти-что взаимность, — пожала плечами Лили и потянулась к сигаретам, которые, как раз, появились на столе. — Он убил меня, я убила его. Меня вытащили, а его нет. Но я, Лили, потеряла пять лет своей жизни. Память… И…

Она хотела сказать о дочери, но вовремя спохватилась. Если Лили не знает, пусть так пока и остается. Это она сейчас храбрая Дамблдора ругать, а что случится, когда он заведет свою волынку, Лили, девочка моя? То-то и оно.

«Верить ей пока еще рано, пусть сперва докажет, что мы действительно подруги!»

— Ох!

Ну, конечно! Вскочила на ноги и бросилась обниматься. Даже заплакала. Но Анна не поддалась, не позволила себе соскользнуть в бабские сантименты. Отметила другое. Лили оказалась гораздо выше, чем она себе представляла, хотя могла бы догадаться, глядя на фотографии. А она была не ниже метра семидесяти пяти. Высокая, красивая, — ну, какие ее годы, — и грудь упругая.

«Или это лифчик у нее хороший?»

— Будет, будет! — Погладила женщину по волосам. — Успокойся! Я, как видишь, жива, а он нет. Давай выпьем за это! Чтобы не они нас, а мы их!

Между тем, Лили отошла от нее с явной неохотой, и, если иметь в виду, что когда-то между ними было кое-что большее, чем дружба, то это могло стать первым признаком рецидива.

«А оно мне надо? — спросила она себя, возвращаясь в кресло и начиная разливать коньяк по бокалам. — Может быть, и надо. Секса много не бывает, а с Адарой у нас не католический брак».

— Давай, Лили! — сказала после того, как выпили. — Твоя очередь. Ты хотела говорить? Говори.

— Тот день… — Лили закурила и, кажется, начала успокаиваться. Ее эмоции были непостоянными.