И вскочив, он ушёл, ни разу не обернувшись.

Что пошло не так? Как план Юньланя мог провалиться?

Ничего не понимая, Юньлань ударился головой о подушку, не в силах подобрать слов для своих эмоций. На календаре, который он раздражённо перелистал, на сегодняшней дате издевательски красовалось: «избегайте брака».

Расстроившись окончательно, Юньлань решил винить во всём дурацкое предсказание.

У него словно что-то застряло в горле, мешая дышать, и нещадно жгло.

Не в настроении дальше пребывать в этом мире, Юньлань обхватил руками подушку и постарался уснуть.

Было давно за полночь: на улицах стояла тишина, и во многих квартирах уже выключили свет. На дорогах почти не было машин, а редкие вспышки фар отлично заглушали шторы.

Когда часовая и минутная стрелка встретились, часы на запястье Чжао Юньланя слабо завибрировали, и он резко очнулся от глубокого сна.

Что-то сухо треснуло в воздухе, пронзив тишину: раз, другой, ближе и ближе. Низкий мужской голос тихо произнёс, растягивая гласные, словно прямо позади Чжао Юньланя:

— Стражи Ада выходят, прячьтесь, смертные души…

Следом раздалось три звонких щелчка.

Шторы распахнулись сами собой, и кристаллы льда потекли по стеклу, складываясь в морозные узоры. За окном в ожидании зависла белая фигура.

Чжао Юньлань сел, поспешно привёл себя в порядок и сказал:

— Прошу, заходите.

Скрипнула створка окна, отворяясь, и в комнату проник ледяной ветер; кожа Чжао Юньланя быстро покрылась мурашками.

Тень, держащая лампу из белой бумаги, влетела внутрь с высоты шестнадцатого этажа.

Сама она тоже была сделана из бумаги: ростом с обычного человека, с нарисованными глазами и здоровым ртом, растянутым до ушей — таким же, как у старика У.

Чжао Юньлань выдвинул нижний ящик тумбочки и достал небольшой глиняный поднос, благовония и деньги для подношений.

— В знак уважения, — сказал он, поджигая деньги и оставив их на подносе, и почтительно улыбнулся. — Что привело вас ко мне, страж Ада?

Бумажный человек кивнул, принимая подношение.

Власть имущих ныне такие маленькие жесты вообще не заботили, но Хранитель о них никогда не забывал.

Сложив руки на груди, бумажный человек сказал:

— Король Ада был в ярости, что голодный дух сумел сбежать. Его Величество приказал провести тщательное расследование во всех трёх мирах. Кроме того, с этого дня все живые, призраки и духи обязаны иметь запись в Книге Жизни и Смерти. Мне было приказано вручить Хранителю копию этой книги.

Чжао Юньлань бережно принял из его рук толстый чёрный том.

Он выглядел, как обычная книга, обёрнутая мягкой кожей, только чересчур лёгкая — словно всего пара листов бумаги.

Чжао Юньлань аккуратно перелистал её и чутко потянул носом:

— Шелковая бумага, драконьи чернила. Книга Жизни и Смерти, перепись добродетелей с талисманом души, верно?

Бумажный страж Ада кивнул:

— Хранитель обладает зоркими глазами. Нужно ли мне объяснять правила?

— Если знать чьё-то имя или дату рождения, — ответил Чжао Юньлань, — или раздобыть прядь волос, то можно заглянуть в прошлые жизни этого человека и узнать, что его ждёт впереди. — Из книги вдруг вывалился листок бумаги. — А это что? Приказ об аресте?

Рисовая бумага была пуста, но стоило Юньланю прикоснуться к ней, и наружу просочился чёрный туман, сложился в знакомое с недавнего времени лицо, усыпанное язвами. Монстр, которого казнил Палач Душ.