Онемевший от злости и бессилия Эдди бросился из комнаты так быстро, как позволили ему дрожащие от пережитого ноги.

Исми Реза ожидал в приемной павильона Монмери в госпитале Санта-Рио. Это была приятная комната, светлая, отлично проветриваемая и комфортабельно обставленная. Сам Исми уютно расположился в кресле и размышлял, как бы хорошо иметь подобное кресло у себя дома.

Он подумал об этих вещах потому, что больше стал раздумывать о Максе. Его пришлось перевезти в госпиталь, а самому Исми не позволили ехать вместе с ними. Он поехал за ними в «паккарде» сына. Исми долгие годы не водил машины, и это занятие потребовало от него большой затраты нервной энергии.

Исми думал, что у Макса случился удар. Это было обычным явлением в их семье. У Исми тоже был однажды удар, когда он обнаружил одного из своих товарищей, растерзанным львом. А Макса стукнуло, когда он обнаружил исчезновение денег.

«Причины разные, а результат один»,— с грустью размышлял Исми. Он очень надеялся, что сын все же оправится. Исми волочил ногу, и это его немного смущало, но это будет еще хуже для такого энергичного человека, как Макс!

Дверь бесшумно отворилась, и вошла старшая сестра. Она сразу же пришлась по душе Исми — ее лицо выражало доброту.

«Вероятно, это очень добрая женщина,— подумал он.— Женщина, которой можно доверять».

Он страшился того, что она ему скажет, и, когда она начала говорить, его мозг уловил лишь отдельные фразы, дошедшие до его сознания. Она говорила ему о внутреннем кровоизлиянии при разрыве шейной артерии... о параличе, охватившем левую половину его тела... о потере рефлексов...

— Понимаю,— проронил Исми, когда она умолкла,— но это очень серьезно? Он умрет?

Она сразу поняла, что старик ничего не понял и что он боится, и попыталась его успокоить.

— Нет, он не умрет, но, безусловно, останется парализованным и неспособным двигаться. Еще рано говорить о будущем, но чуть позже можно будет с уверенностью что-нибудь сказать.

— Он будет очень озлоблен! — пожаловался он сестре.— Этот парень не из терпеливых.— Он растерянно мял свою старую шляпу.— Вы сделаете для него все, не так ли? Я не посмотрю на расходы. У меня есть деньги...

— Можете его навестить на несколько секунд,— сама не зная почему, старшая сестра пожалела старика.— Только не говорите ничего, что может его расстроить. Сейчас ему надо сохранять спокойствие.

Исми нашел Макса лежащим в маленькой палате, светлой и приятной. Голова и плечи его располагались на нескольких подушках. Старик едва узнал своего сына. Левая сторона лица Макса была искажена, что придавало ему гротескный и одновременно устрашающий вид. Угол рта был оттянут и губы, застывшие в неприятной гримасе, обнажали зубы..

Глаза Макса блестели, как раскаленные угольки. Они прямо вцепились в Исми, когда он приблизился к кровати. Эти ужасные глаза были наполнены гневом, злобой, яростью.

Около окна стояла сиделка, мисс Хеникс, высокая, темноволосая девушка с бледным, невыразительным лицом. Она подняла голову, спокойно посмотрела на Исми, но ничего не сказала и даже не пошевелилась.

— Они сделают для тебя все возможное,— спокойно сказал Исми, опираясь на холодную белую спинку кровати.— Скоро у тебя наступит улучшение, и я буду приходить каждый день.

Макс молчал, неспособный разговаривать, и ненависть не исчезла с его лица.

— Не буду больше утомлять тебя,— произнес Исми, ощущая себя ненужным сыну,— уже поздно, я приду завтра.

Губы Макса шевельнулись, как будто он хотел что-то произнести, но из его горла не вылетело ни звука.

— Ты не должен разговаривать, тебе надо сохранять спокойствие,— проговорил Исми и удивился, что по его щеке поползла слеза. Он воскресил в своей памяти Макса маленьким мальчишкой. В то время он возлагал на него много надежд.

Губы Макса вновь колыхнулись, они составляли слово «уходи», но Исми не понял этого.

Наблюдавшая за ними сиделка прочитала это слово на губах Макса и сделала Исми знак уходить.

— Я еще приду,— сказал Исми, вытирая слезу кончиком пальца.— Не волнуйся, сынок, и не беспокойся о деньгах. У меня их достаточно, еще есть кое-какие сбережения...

Сиделка тронула его за локоть и проводила к двери.

— Присматривайте за ним хорошенько, мисс. Это мой сын.

Она коротко кивнула головой и отвела глаза в сторону, чтобы он не увидел отвращения, отразившегося на ее лице. Макс вызывал у нее просто ужас. Она возненавидела его без всякой причины, и время возле него было для нее пыткой.