— Ты что отстаешь? — я улыбнулась мужу, сердито несущего в руках два набитых покупками пакета — оказалось, что для борща у нас дома нет ничего.

— … ! — честно говоря, я не разобрала, что прошептал мне в ответ благоверный, но, думая, что это и хорошо.

— Давай, не отставай. — я на одной ножке проскакала по ступенькам и двинулась к воротам — до машины, которую удалось припарковать возле «высотки» «Осиногеологоразведки» идти было метров триста. Проходя мимо стихийного торгового ряда, где на земле был разложен товар, присущий «блошиным рынкам» на Западе, я резко остановилась. Сильно пожилая бабуля, одетая, несмотря на теплую погоду, в старую куртку из сиреневой болоньи, с повязанной поверх, на манер башлыка, коричневой вытертой шалью, торговала всяким дерьмом — от ржавого серпа до старых, деревянных прищепок, выложив свой нехитрый товар на обрывок картона. Мой взгляд становился на бусах, сделанных в виде двух десятков деревянных пластин, грязных до невозможности, которые были продеты на засаленную до невозможности веревку. И я бы не обратила внимание на эту кучку мусора внимание, если бы от бус не тянуло сильнейшей волшбой.

— Что это? — я отломила веточку от растущего рядом, вездесущего канадского клена и приподняла бусы за веревочку — брать эту грязь в руки не хотелось.

— Бусы, деточка! — бойко ответила бабулька: — Вещь старинная…

— Ага, цены не малой! — подхватила я, внимательно рассматривая висящее на палке нечто со всех сторон: — У нас в деревне дед Парамон такие поделки десятками делает и всем родным-знакомым раздает, чтобы на гостинцы не тратится.

— Так езжай к своему деду и бери у него. — бабка обиделась: — Это вещь старинная, говорю тебе. У меня соседка померла недавно, так я, пока ее прибирали, на память вещичку и взяла. А Зайка то сто двадцать лет говорит прожила, а бусы ей еще от прабабки достались. Вот и считай, скоко это получается…

— Да мне до деда ехать далеко, проще у тебя, бабуля, купить. — я повернулась к мужу, что молча замер за моей спиной, и еще не начал бубнить, что у него сумки тяжелые: — Милый, дай пять рублей.

— Какие пять рублей? — взвилась, как ракета, бабуля: — Или давай сто пятьдесят, или мимо проходи, у меня уже покупатели есть на нее.

— Да какие у тебя на этот мусор могут быть покупатели? — я помотала палочкой в воздухе, раскачивая бусы перед глазами: — Ладно, бабуля, ты мертвого уломаешь… Десять рублей.

— Дай! — бабка попыталась схватить бусы, но я убрала руку в сторону: — Дай сюда товар, хулиганка! Сказала тебе, есть у меня покупатели.

Так мы доторговались до девяносто рублей, после чего бабка сдалась, просто от меня устала.

Я отдала ей сто рублей, вместо сдачи купила мужу какую-то «длинную головку на одиннадцать», после чего завернув покупку в пакет, выпрошенный у торговавшего рядом орехами узбека, мы двинулись к машине. Проезжая в сторону дома мимо все той-же старушки, я с тревогой заметила, что с ней зло разговаривают два каких-то смуглых парня. На мгновение мы встретились с бабушкой глазами, и я отвела взгляд, после чего мы свернули на перекрестке, и я не успела понять, показала бабка на меня этим двум типам, от которых просто тянуло леденящей душу опасностью.

Дома я выбросила в мусорное ведро грязную, истлевшую веревку, тем более, что волшба от нее не чувствовалась, отмыла деревяшки, на которых, под слоем вековой грязи обнаружились руны на древнетюркском. Из моей книги в черном переплете поняла я, что руны дают владельцу этих бус какую-то защиту, какую, так и не поняла. Протянув через отверстия в гладких деревяшках кожаный шнурок, капнула своей крови из пальца на пластины со знаками «защита» и «поддержка» и повесила себе на шею. Не знаю, в чем польза от этих старых деревяшек, но вреда от себя я не почувствовала.

Продолжение.

Ювелирный салон АО «Город золотой», торговый центра на Юго-Западе Города.

Людмила Жемчужная, любитель золота.

— Я хотела бы приобрести браслет, цепь, серьги и кольцо, все в одном стиле… И, обязательно, цепь с браслетом не тонкие ниточки, а что-то посущественнее…

— Секундочку…- просто пропела продавец ювелирного отдела и опрометью бросилась собирать требуемое.

Минуты через две передо мной на бархатную салфетку легло несколько комплектов затребованных украшений.

Под радостный стрекот продавщицы, нахваливающей блестящие золотые финтифлюшки я задумчиво перебирала цепочки и сережки, откладывая какие-то в сторону.

Наконец я определилась с выбором. Перстень с созвездием цветных веселых камешков, серьги с камнями в тон кольцу, средней толщины цепь и браслет, с темно-синими сапфирами по всей окружности, радовали мой притязательный взгляд.

— Пожалуй вот на этом остановимся. А у вас золото качественное?

— Девушка! — ласково и укоризненно, как любимому ребенку, протянула продавец: — Посмотрите, на каждом изделии стоит клеймо государственного пробирного надзора, все строго соответствует пробе, указанной на этикетке…

— Я, все-таки, хочу лично убедится! — я вытащила из кармана пластиковый пузырек, что приобрела сегодня в лавке «Все для ювелиров» и решительно открутила пробку…

— Ай! — продавщица, как тигра, бросилась на меня, пытаясь перехватить мою руку с пузырьком, я попробовала уклонится, а дальше события понеслись с запредельной скоростью.

— Еб…- выкрикнула продавец, болезненно скривившись и схватившись второй рукой за кисть, которой она ухватилась и тут же отдернула от моего запястья.