Уходя от удара машины, я просто спиной вперед, рухнул в кусты, но, к моему счастью, не шлепнулся на сырую траву, а повис, застряв между густо растущих гибких стволов ивняка. Теперь я отчаянно пытался спиной оттолкнуться от тонких веток и встать на ноги, из красной «шестерки» доносились отчаянные крики на смеси русского-матерного и цыганского языков. Наконец хлопнули дверцы «Жигулей» и оттуда вылезли две невысокие гибкие фигуры, что осторожно двинулись к освещенному светом фар «шестерки» «УАЗу». Парни заглянули в салон, убедились, что он пустой, после чего разразились новыми воплями, из которых я узнал много чего интересного из своей сексуальной жизни и пристрастиях моих ближайших родственников, а также безрадостные перспективы на ближайшее будущее.

Потом присели к бамперу своей машины, осматривая полученные повреждения. Ослепленные ярким светом фар, они не заметили меня, шагнувшего из темноты. Водитель «шестерки» сжимал в руке металлический туристический топорик, поэтому, когда он поднялся и шагнул к своей двери, я ударил его в сплетение, а потом, когда цыганенок, с мучительным стоном согнулся, по основанию шеи. Цыган завалился лицом вперед, но перед этом я взвыл от боли — оброненный моим противником топорик угодил мне прямо по косточкам стопы. Я взвыл от жуткой боли и инстинктивно присел, схватившись за ногу, это меня и спасло. У второго моего противника вместо ожидаемого ножа оказался какой-то огнестрел, над головой что-то дважды грохнуло, после чего стрелок растерянно спросил:

— Лачо? Пшал? Ту гидо?

Я к тому времени уже утер слезы, выступившие из глаз от боли, вызванного падением обуха килограммового топора на ногу, нащупал прорезиненную рукоять цыганского оружия и сунул моему лежащему противнику, начавшему поднимать голову, под нос блестящее лезвие. В это время что-то мягкое шлепнулось на капот и над нами появилось поросшее редкой черной бороденкой, лицо второго цыганенка и рука с зажатым в ней револьвером. Лицо хлопнуло глазами, пытаясь понять, кто есть кто в барахтающейся на земле сплетении тел…

Понимая, что еще раз хлопнув длинными ресницами, цыган разглядит, где его брат Лачо, а где совсем не брат, я в отчаянии, взмахнул топором вверх и…удачно попал по руке с зажатым оружием.

— Уй! –вскрикнул бородатый и «наган» выпав из ослабших от удара смуглых пальцев, упал на спину брата Лачо, откуда и его и прихватил, мгновенно став самым крутым в округе.

Пальнув над головой цыгана, баюкающего ушибленную руку, я заорал:

— Руки вверх! Иди ко мне! Через капот иди, а то убью!

— Ты чо? Ты чо, брат? — бормотал неЛачо, пока я, ухватив его за шиворот затрещавшей футболки, переваливал через капот «шестерки» и сбросил его на землю.

— Легли! Легли суки! Руки вытянули! — Я сунул топор за пояс брюк, и вытянул из чехла за спиной наручники сцепил цыган между собой за щиколотки. После этого меня отпустило, и я просто рухнул на задницу тут-же, у переднего колеса «шестерки», пытаясь унять тремор в руках.

Пока лежащие лицом вниз задержанные (все попытки приподняться с земли пресекались легкими пинками), последовательно проходили стадии принятия новой для них ситуации — отрицание, гнев, торг, депрессия и принятие, все по науке, я думал, как мне извернуться и вызвать помощь.

На стадии гнева, когда разошедшиеся в своих фантазиях ребятишки, перебивая друг друга, рассказывали, как они будут отрезать голову моей бабушке, я спросил:

— У вас лопата есть?

— Что? Что ты сказал еб…ный ракло?

— Я говорю — лопата есть?

— Нет лопаты. Зачем тебе лопата?

— Сейчас принесу, расскажу.

Когда я принес из «УАЗика» штыковую лопату, шустрые ребята уже встали, открыли дверь «шестерки» но тут у беглецов случился затык — не успели согласовать движения скованными ногами, что –бы вдвоем влезть на водительское сидение. Парни не заметили, что ключи из замка зажигания я уже изъял, поэтому с упорством втискивались в салон.

— Встали уже? Молодцы. — я не сильно ткнул чью-то спину лопатой: — теперь туда пошли.

— Куда пошли?

— Туда, дальше в кусты.

— Зачем?

— Вы меня напугали. Я так испугался ваших слов, что вы с моими родственниками творить будем, что понял, что вас мне проще сейчас убить и здесь, в болоте закопать. А машину вашу сжечь.

Через десяток секунд ребята, упав на землю, перескочили в стадию торга.

Когда сумма предложения дошла до трех тысяч долларов, я пригласил своих пленников в машину, для переговоров. Обрадованные южные люди, отдали мне лихо шагая в ногу, дошли до «УАЗика», безропотно сели в багажный отсек, а возмущаться стали только тогда, когда я вздел их скованные ноги к брезентовой крыше и стал привязывать цепочку наручников тросиком к трубе каркаса безопасности.

— Эй, ты зачем так делаешь, мы же договорились! — лежа на ящике с инструментами, возмутился неЛачо, которого звали Артур.

Я прервал переговоры, убрал из отсека все металлические предметы, чтобы гостям было удобнее ехать и они, от излишней жизненной активности, не сумели освободиться, после чего поехал на проходную бетонного узла, где у сторожа просто обязан был быть телефон.

Кавалерия из-за холмов приехала через два часа. На сообщение, переданное по «02» о том, что цыгане с огнестрельным оружием напали на сотрудника милиции подняли моего шефа и начальника районного розыска, которые вместе со следователем районной прокуратуры прибыли на трех машинах.