«Это не просто слова. Я помогу вам объединиться и восстановить цивилизацию после того, как вы поможете мне одолеть немертинов».

«Мы поможем. Прошу дозволения занять место в твоем личном пространстве и стать твоим симбионтом».

Согласился я, почти не думая. «Энергия Предтеч» позволяет носить в себе хоть всех спиннеров галактики.

«Дозволяю. Как мне тебя назвать?»

«Викторией. Среди твоих близких нет никого с таким именем, и в это имя заложен смысл. Пусть оно символизирует нашу общую победу».

Я ощутил удовлетворение нового спиннера, и на этом общение закончилось. Виктория ушла в спячку, получив добро на использование моей «живой» энергии, а я занялся извлечением реликта.

Очистив макушку каменного яйца от земли, я положил на него ладонь. На миг мне показалось, что сунул руку в горящую лаву, а следом ощущения сменились на жуткий холод, проморозивший кости, словно контейнер проверял, кто я, имею ли право, и если имею, то в какой степени.

Что-то в каменном яйце щелкнуло, оно распалось на четыре лепестка. В воздухе висел такой же многогранный, почти невесомый голубовато-серебристый стержень, носитель информации. Однако на дне раскрывшегося яйца лежал второй стержень, только черный и с квадратным сечением.

Еще один информационный пакет?

Сначала я подобрал голубовато-серебристый. Ничего ожидаемо не произошло, и я попросил спиннеров на время меня оставить. Дважды повторять не пришлось, я буквально ощутил, что все три симбионта покинули мое тело и где-то недалеко от меня, находясь в невидимой фазе, ждали разрешения вернуться. Алисе можно было остаться, ее уровень интеграции со мной таков, что даже Разум вроде бы ее не видит, но лучше не рисковать.

Я покрутил стержень в руках и захотел его активировать.

Плавного мироздания, вида своего первый!

Твой статус достаточен для восстановления технологии.

Во благо хаоса технология будет определена случайным образом.

Готов восстановить технологию?

— Готов! — воскликнул я, думая, как сильно мне хочется получить возможность находить разумную жизнь в любой точке галактики.

Раскалившийся стержень в моей руке почернел и уменьшился, став похожим на второй. Может, тот, что лежит на дне каменного яйца, просто использован? Но кем?

Мысль оборвалась, сердце замерло, когда я увидел перед собой то, на что так надеялся:

Восстановление технологии завершено! Накопитель преобразован!

Случай подарил тебе детектор разумной жизни с галактическим пределом действия.

Для активации нужно пожелать найти разумную жизнь. Радиус действия зависит от объема энергии, доступного носителю.

Получилось! Но радиус действия… Как бы не ошиблись мы с Женевьевой. Я все же не Разум с его неограниченными ресурсами. Впрочем, плевать. Разовое использование уже заложено в этот почерневший стержень, и от него ничего не останется, когда я активирую детектор разумной жизни в галактике Бездна. Используя его впервые, точно можно будет замахнуться на «галактический предел действия».

Минутку…

Пересчитав грани первого стержня, я спрятал его в инвентарь и присмотрелся ко второму. Он черный, значит, уже активирован, но еще не использован. Правда, квадратное сечение не то же самое, у первого стержня граней больше, их тринадцать.

Фокус на стержне ничего не дал. Взяв его в руку, я ожидал увидеть хоть какую-нибудь подсказку, но она не появилась. Пожав плечами, отправил в инвентарь и его.

Очередной этап был выполнен успешно. Голова стала тяжелой, в ней все еще занимала место новая технология, и на свои мысли ресурсов не оставалось.

Забрав спиннеров, я начал путь назад. Сначала подъем, во время которого я доложил на рейдер о том, что забрал груз, потом — дорога через кратер к посадочному модулю.

На поверхности Виктория обратилась ко мне:

«Друг, позволь забрать моих потомков. Их немного, всего четверо, — это все, что осталось от моей последней линии».

Короткая мысль согласия, и четыре «паука» прыгнули мне в лицо. Рефлекторно я попытался уклониться, но куда мне было до их скорости — последние дети Виктории заняли место в моем теле. Хоть и не в этом измерении.

Буровой робот к тому моменту уже был на рейдере. На орбиту он поднялся сам, а там его перехватил Убама. Еще немного, и я тоже буду на «Пустотном клинке» с экипажем…

Волосы на руках встали дыбом. Резко остановившись, я замер, пытаясь понять, что меня насторожило. Шорох песчинок по земле, и больше ни звука. Спиннеры промолчали, и я огляделся.

Темно-серое небо. Солнце смотрелось так, словно в небе сделали дырку и подсветили ее фонарем. Слабый ветерок, неощутимый, но все же способный сдвинуть с места пыль, взвихрявшуюся то тут то там. Очертания посадочного модуля, плывущие от нагретого воздуха.