– Лосенок, тебе, наверно, учиться надо...

– А!
– он махнул кулаком с зажатыми денежками.
– Вон мороженое. Пошли...

Мороженое он купил ананасовое, я его не люблю, но все равно было славно (только чуть-чуть грустно почему-то) сидеть на бетонном барьере у сухого фонтана, лизать сладкий брикет и молчать без всякой неловкости, а просто так, по-хорошему. Потом Лоська метко бросил скомканную обертку в ближнюю урну, встал и сказал, что ему пора домой.

– У тебе же ключа нет!

– Я к маме на работу забегу. Она, конечно, скажет, что я растяпа, ну да пусть.

Тем более, что и правда растяпа... А дома дел полно.

– Лоська, ты... если захочешь, заходи ко мне.

Он растянул в улыбке толстые губы.

– Хитрая. Опять мочалить будешь...

– Неужели ты каждый день такой перемазанный ходишь?

– По-всякому бывает... Женя, ты лучше приходи сама...

– Куда?

– Ну... туда. На пустырь, к дереву. Я там часто стану бывать. Обязательно увидимся...

Я не стало уточнять: в какой день, в какой час. Словно побоялась сломать что-то.

И к себе звать Лоську больше не стала.

– Хорошо, Лосенок. Пока...

– Да. До свиданья, Женя...

И мы пошли в разные стороны. И только через несколько минут я спохватилась: вот дура, даже не спросила, где он живет! Неужели больше не встречу этого марсианина?

4

Однако мы увиделись на следующий день. Лоська все-таки пришел ко мне. Утром.

Оказалось, он забыл у меня лопатку. Она так и стояла в уголке у вешалки никем не замеченная. Лопатку я отдала, но сразу Лоську не отпустила.

– Чаю хочешь? С колбасой...

Он сказал, что "вообще-то, пожалуй, да", но тут же спросил, кто еще у нас дома.

– Да никого нет! А если бы и были? Съели бы тебя, да?

– Не знаю... Я какой-то некоммуникабельный...

"Словечки-то какие знает!" - ахнула я про себя. И опять уверила, некоммуникабельного гостя, что одна дома.

Лоська глотал чай, жевал бутерброд с колбасой и все поглядывал через плечо:

сквозь открытую дверь кухни был виден в большой комнате стеллаж с книгами.

– Женя, можно я книжки посмотрю?

– На здоровье!
– обрадовалась я.

Он встал перед полками, запрокинул голову, как лилипут перед Гулливером.

– Ух ты... Вон там Даррелл, да?

– Да. Ты читал?

– Я его только одну книжку читал. А еще кино смотрел, "Моя семья и другие животные"... Я люблю про зверей...

– Хочешь, возьми, почитай.

– А можно?..

– Ну, если я говорю...

Лоська встал на стул и выбрал книжку, по которой кино, "Моя семья..."

– Я прочитаю и сразу же принесу, ты не бойся.

– Представь себе, я ни капельки не боюсь. Тем более, что собираюсь проводить тебя до дома и увидеть, где ты живешь. Если зажмешь книгу, приду и скажу: "А ну, Лось, выкладывай"...

– Имей ввиду, я далеко живу. От пустыря столько же, сколько до тебя, но в другую сторону.

– Не беда...

И я пошла провожать Лоську.

В левой руке Лоська аккуратно нес книгу, а в правой лопатку. Лопаткой он помахивал и хлопал себя по ноге.

– Поранишься ведь, горе луковое. Она же острая.

– Вообще-то да... Женя, я вчера так расстроился, когда спохватился, что забыл ее. Боялся: вдруг не у тебя, а в другом месте? Всю ночь вертелся...

– Боялся, что попадет?

– Не в этом дело... Она отцовская. Он ее всегда брал на рыбалку: червей накопать, костер устроить...

Это "брал" резануло меня. И чтобы не увязнуть в нерешительности, я спросила сразу:

– Лоська, а что с отцом?

Он молчал не долго. Несколько шагов (топ, топ, топ, топ...) Я не успела даже пожалеть о вопросе. Лоська сказал, глядя под ноги:

– Он в зоне. То есть в колонии...

"Ну что же, бывает", - чуть не ляпнула я и ужаснулась, как это было бы глупо и фальшиво. И стала отчаянно думать, о чем заговорить, чтобы сменить тему. (Топ, топ, топ, топ...)

– Женя, ты не думай, что он вор или бандит...
– хрипловато проговорил Лоська и срубил торчащий у тротуара крапивный стебель.
– Он шофер...

– Дорожное происшествие, да?.

– Прошлым летом какой-то мерседес выкатил ему навстречу и вляпался... Сперва все говорили, что папа не виноват, мерседес сам вырулил на встречную полосу. Все свидетели так говорили и даже следователь... А потом вдруг следователя сменили.