— Проблема в том, что это не реальная жизнь, Чак. Ты никогда… — он замолкает, когда я приподнимаю бровь в знак протеста. Арчи снова вздыхает и придвигается немного ближе ко мне. Его лицо мягче, чем обычно, краснота исчезает, пока он не становится раздражённым, но не сердитым. — Ты никогда не принимала реальность, ты знаешь это? Мечтая о серфинге в Санта-Крузе, думая, что мы с твоей мамой снова будем вместе… — мои щёки вспыхивают при упоминании о моей детской фантазии, но теперь я с этим покончила. Честно говоря, меня устраивает Йен Дэйв для неё. Ну, он был супер грубым библиотекарем, а также секретным агентом ФБР, но он неплохой парень. Он делает её счастливой, и это самое главное. Кроме того, он следит за тем, чтобы она была здорова и не принимала наркотики, так что я действительно не могу жаловаться. — А теперь это? — папа указывает на дом, щёлкает пальцами в направлении заднего дворика, как будто имея в виду парней. — Это не настоящая жизнь, Шарлотта. Особняк в горах, муж-миллиардер, — тут он с трудом сглатывает, как будто не может понять, что собирается сказать дальше, — стайка незаконных любовников.

— Стайка? — спрашиваю я, а затем хихикаю. — Можно и так сказать.

— Будь серьёзна, Шарлотта, — мой папа делает ещё один шаг вперёд и кладёт руки мне на плечи. — Ты должна понимать, что подобные фантазии не длятся вечно.

Со вздохом — со своей стороны — я кладу свои руки поверх папиных и сжимаю достаточно сильно, чтобы он понял, что я серьёзно отношусь к этому. Я смотрю ему в глаза и чертовски надеюсь, что он действительно готов выслушать меня по этому поводу.

— Я знаю, почему ты всё это говоришь, — он скептически смотрит на меня, пока я говорю, но я ещё не закончила. — Дай мне хоть раз закончить, ладно?

— Я слушаю, — он говорит так, словно ему подпиливают коронку у дантиста, но, эй, каждому своё. До тех пор, пока его рот остаётся закрытым, а уши открытыми.

— Ты говоришь мне всё это, потому что любишь меня и не хочешь, чтобы мне было больно. Я поняла. Я знаю, как выглядит моя жизнь, как невероятно это звучит. Поверь мне: я живу этим, и иногда «Я» всё ещё не верю в это. Но знаешь что? Я должна сделать собственный выбор. Я должна совершать собственные ошибки. Может быть, для тебя всё это выглядит безумием, но прямо сейчас для меня это идеально. Я бы не изменила свою жизнь, даже если бы у меня была волшебная палочка. — Ладно, может быть, я бы попросила прибавить мне дюйм или два роста, способность летать, а также сделала себе магическую операцию по коррекции зрения, но это совсем другая история. — Так что прямо сейчас, ты не можешь просто позволить мне быть счастливой? Я не причиняю вреда ни себе, ни своему будущему. Во всяком случае, это разумное деловое решение. Никакого брачного контракта, помнишь?

— Шарлотта… — начинает Арчи, но затем просто испускает глубокий вздох. — Я всё это знаю. Я… — и тут он замолкает, и, клянусь Богом, происходит нечто, чего я никогда раньше не видела: он становится настолько эмоционально подавленным, что в уголках его глаз появляются слёзы, и у меня возникает желание убежать. Кто этот человек и что он сделал с моим отцом?! — Ты умнее, чем я думал, я просто… Я боюсь увидеть, как ты вырастешь и бросишь меня.

И вот оно.

Мои собственные глаза наполняются слезами, а нижняя губа дрожит.

— Даже если ты придурок, я люблю тебя, — говорю я ему с небольшой заминкой, и он смотрит на меня с раздражением.

— Мне всё равно, сколько тебе лет и даже, что скоро ты станешь замужней женщиной. Ты не называешь своего отца придурком, или бумером, или кем бы вы там, дети… — его слова обрываются, когда я обвиваю руками его талию и сжимаю. Мгновение колебания, прежде чем он обнимает меня в ответ.

Держа его вот так, я могу понять, почему Марни так сильно страдает. Потерять отца всего три месяца назад — это, должно быть, был ад. Я полна решимости помочь ей найти выход из этого дерьма с дедовщиной. Будь то услуга Монтегю, деньги или кулаки моих парней, я позабочусь о том, чтобы она была в безопасности.

Я бы, наверное, не смогла наслаждаться раем своей будущей супружеской жизни, если бы этого не сделала.

— А как насчёт детей? — спрашивает папа позже тем же вечером, сидя перед камином с бокалом скотча и стараясь не смотреть на Черча. Несмотря на то, что я сказала ему, что выхожу замуж за остальных, его враждебность по отношению к моему законному будущему мужу сохраняется. Может быть, потому что Арчи считает, что мои отношения с другими парнями хуже (даже сама мысль об этом раздражает меня), или, может быть просто потому, что он чувствует, что Черч — босс?

— Что ты хочешь этим сказать? — я напрягаюсь, сидя напротив него на диване с Рейнджером по одну сторону, Спенсером — по другую. Они полностью привержены тому, чтобы показать моему отцу, что настроены серьёзно, скрестив руки на груди, с выражением мудаков на лице. К тому же они оба полностью прижаты ко мне с обеих сторон, так что дышать негде. Честно говоря, мне нравятся подобные вещи, но бровь Арчи продолжает подёргиваться, что однозначно выдаёт его раздражение.

— Закуски? — спрашивает Черч, ставя две тарелки на кофейный столик. За ним следуют близнецы с ещё четырьмя тарелками, представляя нам впечатляющий ассортимент вкусностей, приготовленных Рейнджером. Конечно, здесь есть выпечка, но также финики, завёрнутые в бекон, запечённый бри с мёдом и миндалём, свежий хлеб на закваске, а также блюдо из косточковых фруктов, стручковой фасоли и буррата. Я не знала, что такое буррата, ещё пять минут назад, но, эй, это сыр. Он как моцарелла. Любопытно.

— Спасибо, — папа даже не смотрит на Черча, когда он устраивается на диване рядом с ним. Мой будущий муженёк — один из них, храбрый ублюдок. Близнецы усаживаются в кожаные кресла с откидными спинками по обе стороны от журнального столика, идеально повторяя движения друг друга. Они скрещивают ноги в коленях, кладут руки на упомянутое колено, зевают. Когда они оба одновременно наклоняются вперёд, чтобы взять что-нибудь из еды, папа вздрагивает и оглядывается на меня. — Я спрашиваю вот о чём: как вы вшестером планируете заводить и растить детей вместе?