Шрифт:
Я всегда была из тех людей, которые сталкиваются с проблемами лицом к лицу, ищут решение и претворяют его в жизнь. Как мне справиться с этим горем? Как мне прожить ещё один день без Чарли? Как мне…
— Марни, — Зейд кладёт руки по обе стороны от моего лица, в то время как Крид встаёт с кровати, подходя и становясь слева от меня. Они все на удивление хорошо отнеслись к этому, к моей боли. Моей потери. Эти хулиганы удивили меня до чёртиков.
Без них я не знаю, где бы я была.
Единственная семья, которая у меня осталась, — это Дженнифер, моя отсутствующая мать. Изабелла, моя отчуждённая сестра. И Марли, малышка.
Миранда — моя единственная настоящая подруга, предательство Лиззи всё ещё свежо в моей памяти. Есть Эндрю, но сейчас он учится в Стэнфорде.
Итак, парни — моя семья. Эти пятеро ужасных мальчишек.
Я закрываю лицо руками, когда Зейд притягивает меня к себе и прижимает мою голову к своему подбородку.
— Посмотри, что ты наделал, — обвиняет Крид, но в его голосе больше страха, чем чего-либо другого. Через пару мгновений он обнимает меня, зажимая между собой и Зейдом. О, может быть, моё сердце и плачет, но моему телу нравится это место.
Аромат свежего белья Крида смешивается с аурой гвоздики и шалфея от Зейда, и, клянусь, это мгновенный афродизиак.
— Останьтесь, — шепчу я, слегка шмыгая носом, когда поднимаю голову и оказываюсь слишком близко к греховным губам Зейда, чтобы сопротивляться. Я целую его первой, и он немного напрягается, вероятно, задаваясь вопросом, хорошая это идея или нет. То есть, хорошая ли идея — переспать с кем-то, кто явно страдает от горя. — Пожалуйста, — я снова целую его, прикусывая и дёргая за одно из его колец в губе. Я поворачиваю голову и целую Крида.
— Оба? — спрашивает Крид, как будто он не уверен в себе. Странно это слышать, но я знаю, что глубоко внутри него живёт неуверенность. Он не часто показывает это другим, и, как и в случае с недолгой неуверенностью Зейда, это делает его намного более привлекательным для меня.
— Оба, — я заявляю о своих намерениях твёрдым тоном, которому противоречат мои слёзы. — Останьтесь.
Я позволяю своим губам изогнуться в лёгкой улыбке. Возможно, она не доходит до глаз — и уж точно не доходит до моего сердца, — но я поняла, что могу принимать горе только по крупицам и мельком. Слишком много этого, и я буду…
Я вернусь к той девочке, которой была в младших классах средней школы.
Депрессия иногда похожа на пронырливого вора в темноте, который готов украсть любое подобие радости, счастья или достижений. Если я не могу вернуть своего отца, я, конечно, могу наброситься на этого незваного гостя.
— О боже! — Зейд присвистывает себе под нос, отпуская меня и проводя обеими ладонями по волосам. — Ты уверен, что справишься, Кэбот? Как только ты увидишь, что происходит, ты, возможно, никогда не почувствуешь уверенности в себе.
— Я видел это раньше, — растягивает Крид, слегка стиснув зубы. Он наклоняется и трясущимися пальцами начинает расстёгивать свою бледно-голубую рубашку. Когда я поднимаю взгляд на его лицо, вижу на нём печаль, которая, знаю, относится ко мне.
Эта дрожь? Я могу только представить, что это как-то связано с Зейдом.
Когда мы с Кридом впервые встретились, он был девственником; Зейд гораздо опытнее.
— Верно, — Зейд прищёлкивает языком, а затем сбрасывает свою пуховую куртку на пол. Затем сбрасывает ботинки и кладёт руки мне на плечи, слегка сжимая их. Когда парень наклоняется, чтобы заглянуть мне в лицо, я едва могу сдержать слёзы. — Ты уверена, что это то, что ты хочешь сделать? Если ты хочешь плакать всю ночь, ты можешь. Я даже спою тебе, — он делает паузу и слегка склоняет голову набок. — Но мой агент может потребовать с тебя плату за это. Мой гонорар за личное выступление заоблачно высок, — он поднимает руку вверх, как бы указывая на непомерные цены, которые он взимает. — В последний раз, когда я проверял, вроде, стоил семьсот пятьдесят тысяч за мероприятие.
Это заставляет меня рассмеяться. Частично, потому что это правда. В основном же, потому что это отвлекает от моих чувств.
Зейд протягивает руку, чтобы погладить меня по голове, откидывая волосы назад. Его улыбка настороженная, но добрая. Я действительно верю, что из трёх парней-идолов он усвоил свой урок в течение первого года.
Никогда больше.
Я протягиваю руку и кладу её на татуировку, и он закрывает глаза.
Рука, обвивающаяся вокруг моей талии, возвращает моё внимание к Криду. Его рубашка распахнута, так что, когда он прижимается ко мне, то чувствую тепло его тела в небольшом промежутке между низом моего свитера и верхом джинсов. Он наклоняется, кладёт подбородок мне на плечо и позволяет почувствовать его вес, как будто он слишком устал, чтобы стоять.
— Если хочешь, я отведу тебя в кино, чтобы мы могли понаблюдать за Мирандой и её парой. Выберемся из этой обувной коробки, которую они имеют наглость называть комнатой, — Крид поворачивает голову и касается губами моей шеи сбоку, прямо над одной из отметин, оставленных Виндзором. Или это было от Зака? Тристана? Я даже больше не уверена.
— Спасибо вам обоим, — бормочу я, выскальзывая из их рук. Крид немного сопротивляется, крепко держа меня за талию, но затем неохотно отпускает. Я поворачиваюсь к ним лицом, замечая, что рубашка Крида немного сползла с плеча, обнажая розовый дерзкий сосок. Сейчас Зейд скрестил руки на груди, но V-образный вырез на его рубашке опускается так низко, что я вижу впадинку между его грудными мышцами. — Но я хочу этого.