Мимо меня по коридору покатили плоды неизвестных деревьев. Крупные, рыжие, все в зелёных пупырышках. Домовиха опять что-то затеяла. Час назад она пыталась организовать квашение капусты и мочение яблок в бочках из-под вина. Джинны сопротивлялись, как только могли. Безуспешно. Я проходила мимо погребов и напомнила им, с кем они спорят. Джиннов как ветром сдуло. Винный погреб постепенно заполняют компоты и заготовки.

Конюхов Федор Игнатьич отправил по грибы. Будем солить грузди. Людовик меня точно убьет, когда увидит, во что превратили его подземелье.

Своих служанок я распустила, позволив дамскому крылу пустовать. Не хочу жить в тех комнатах, где располагалась моя предшественница. У сына они вряд ли ассоциируются с чем то хорошим. И потом, мы семья! Семья должна держаться вместе, жить рядом друг с другом.

Черт, уговаривать себя саму, похоже, бесполезно. Ночи в одной спальне с Людовиком я боюсь до дрожи в коленях. Нет, как мужчина он меня привлекает, и очень. Но как дракон! Это же зверюга. А что, если он привык спать в таком виде? Раздавит же и не поморщится даже. Только утром начнет искать. Мокрого пятнышка, которое от меня останется, боюсь, и слуги-то не заметят. Брр.

Хорошо, что мы договорились первое время спать на разных постелях. Я хочу дать себе время привыкнуть. Да я просто выжить хочу! Нельзя же ложиться так сразу в одну постель, не зная точно, переживешь ты эту ночь или нет. Спасибо, я уж лучше у стеночки на приставном стуле посплю, чем под его боком. Наверняка ведь барон придумал какую-нибудь пакость, чтобы меня заманить в кровать к себе. Я в этом почти на сто процентов уверена. Уф. Насколько было бы проще, если б он был человеком!

Но чешуя, с другой стороны, вся эта мощь огромного зверя, крылья, которые мне пока не удалось даже потрогать. МММ. Нет, в обличии зверя Людовик тоже хорош. И очень.

– Хозяин к столу вышел! Беги скорее!
– обернулась на меня домовая.

– И не подумаю даже.

– Бедовая девка! Что творишь? Разве так мужа встречают? Или ты решила организовать в замке войну?

– Уж тогда продолжить. Кабинет Людовика разгромила я, а вы все кладовые и подземелье.

– Нашла, чем гордится! Запоминай! Сначала мужа нужно обласкать, приручить и только потом взнуздать, как следует. Чтоб шаг влево сделать боялся!

– Научишь тоже, - оторвался от хлопот домовой и выпрыгнул из печной трубы на плиту, вознеся вверх облачко сажи. В кипящее варенье вроде бы не попало, крышка плотно лежит, - Мужа уважать надо. Тем более, его Светлость. Он к такому обращению с детства привык. Потом уже по-своему переучишь. Выйди, встреть, сделай реверанс в знак уважения. Хоть для мальца постарайся! Не кривись. Придумали тоже, разыгрывать страсти у ребенка и слуг на глазах. Двери в спальню закроете и хоть убивайте друг друга, если больше не придумаете, чем заняться.

– Но!

– В обществе принято соблюдать политес, - воздел домовой покрытый сажей палец к потолку, - Ты уважаешь, и тебя уважать станут. Иначе прослывешь дворовой девкой, которую к столу только из жалости пригласили. Веди себя достойно, Наденька, не позорь древний род.

– Я никакого не древнего рода!

– Была не древнего, - взмахнула передником Мария Федоровна, - Теперь к мужу прилепилась и стала, как они, баронессой. Блюсти себя надо.

– Блюдю! То есть…

– Довольно, иди, мужа встречай.

– Он мне даже не муж!
– в воздух выразительно поднялась медная сковорода.

– Барельеф одной дурно воспитанной феи сделаю, и мигом обженитесь! Брысь! Увидишь кота, скажи, чтоб крылышками сюда махал. Ну или полз. Хозяин его не сильно-то любит, ни к чему ему ещё и кошиком настроение портить после скандала.

– Ну, знаете ли!

– У Марии Федоровны просто ведро шкурок от персиков пропадает. Мечтает скормить животинке.

Чтобы не слушать и дальше нотации, пошла завтракать в столовую. Нет, если подумать, логика в словах домовых есть. Казаться неотёсанной деревенщиной мне совершенно не хочется. Реверанс сделать не сложно. Отношения при Джошуа выяснять я точно не собираюсь. Тем более, что по основным пунктам мы уже всё обсудили.

Две недели живём здесь по правилам барона. Неделю у меня на квартире. И соблюдаем все мои правила. Договорились, значит, не нужно упираться мне первой. Людовик и так пошел на уступки.

Уф. И все же не хочу я показываться ему на глаза. То ли все ещё стыдно, то ли просто чувствую себя по-дурацки в этом замке, не знаю. Может, влюбилась и из-за этого мнусь? Все возможно. Конечно. Джинны ещё нервы треплют. Как только меня увидят, начинают кланяться и произносят свое любимое, напевное: «Госпожааа». Что они хотят этим сказать, чего добиваются? Не понятно.

Вышла в зал. Людовик стоит перед камином в одном из своих парадных, как я подозреваю, костюме. Белая рубашка навыпуск, обтягивающие штаны, запонки сверкают, сюртук переливается бархатом дорогой ткани.

Не повезло ему со мной. Пришлось взять в дом дворняжку вместо роскошного гончего пса.

Молодой мужчина вышел из другой двери, поклонился сначала хозяину замка, потом уже мне.

– Сиятельная, мое имя Перэль, я гувернер Джошуа. Из-за его спины, и вправду, показался ребенок, чуть помятый спросонья. Но весь уже собранный, причесанный, аккуратный до невозможности. Так хочется просто подойти и обнять, но приходится себя останавливать. Потом потискаю малыша, когда никто не видит. Приседаю в неглубоком реверансе. Людовик смотрит на меня с нескрываемым осуждением. Что опять-то не так?