Бултых! Все? В воду грохнулась? Нет, вроде чем-то шуршит. Раздевается! Уррры! Она там голая, а я здесь? Одетый? Ррр! Не могу! Умру! Где то успокоительное? Было же второе ведёрко в шкафу! Отвлекусь, чтобы напиться, а Надя в этот момент потонет. Нет, лучше уж постою.

Шуршит. Не полезла купаться. Лапочка моя. Ну и где ее ночной наряд? Хочу на него посмотреть. Надеяться особо не на что, это я уже, кажется, понял. Но на моей фее и балахон будет смотреться восхитительно, я уверен.

Идёт! Отступил от двери на несколько шагов, чтоб не обнажать своего интереса. Сяду-ка я, пожалуй, за стол, уткнусь носом в письма. Варвар бы наверняка так поступил.

Вышла. Ну? Хоть скажи что-нибудь, дай повод "отвлечься" от бумаг и на тебя посмотреть.

– Людовик, а почему в комнате нет ваз?

– Что?
– вскинул голову я слишком резко. Нижняя челюсть просто не успела выполнить тот же маневр. Уверен, именно поэтому я остался сидеть с распахнутым ртом.

Никогда не ценил постельных изысков. Переодеваний и прочих глупостей. Но сейчас готов отгрызть себе хвост за возможность коснуться.

Тренировочный костюм молодого стража смело обтянул стройную фигуру. Длинные тонкие ножки, сладкие бедра, выразительную талию и даже грудь. Ткань лёгкая, как и всегда для такой одежды. Почти прозрачный на свету лен.

– Ваз в спальне нет. Я так люблю цветы. Может быть, ты прикажешь принести несколько ваз и поставить их ближе к моему изголовью?

– Да, конечно.

Ошалело наблюдаю, как она подходит к столу, наклоняется над письмами. Пытается прочитать, что написано на корешке лежащей тут книги.

– Не знаешь, почему я стала понимать слуг, а текст не понимаю?

– Не знаю. Наверное, джинны что-то наворожили, чтоб все в замке говорили на твоём языке.

– Ясно. Они странные. Смотрят на меня как-то непонятно. И тянут это свое раскатистое "Госпожаааа". Не знаешь, почему?

– Они тебя уважают, - боятся они тебя. Думают, что ты подожгла мою несчастную шкуру.

– Спокойной ночи. Без телефона так непривычно. И почитать нечего. Может, у тебя есть книга с картинками? Хочу пролистнуть перед сном.

– Бери все, что хочешь!

– Нет, так будет неправильно. Вазы скоро принесут?

– Я сейчас прикажу, - высунулся я в коридор и мгновенно отдал распоряжение, дежурившим у спальни стражам. Дань традиции. Замок всегда охраняют, даже мой. И тем более теперь, когда в нем поселилась беззащитная хрупкая фея.

– Спасибо, - забралась она на ложе, - я попытался шагнуть следом, - ложись спать, уже поздно. Тебе дать подушку?

– Мгум.

– Держи, эта подойдёт?
– протянулась ко мне тонкая соблазнительная рука.

– Очень.

– Жаль, что почитать нечего. И ты не обернешься. Я бы с удовольствием поперебирала чешуйки на твоём хвостике. Это так успокаивает.

– Уррр.

Устраивается в моей постели. Одеяло поправляет. Подушку взбивает. Желанная, любимая, хрупкая. Больше смотреть на нее не могу. Иначе... Ох. Рухнул на пол в изножье постели. Просто чтобы больше не видеть соблазна. Ещё и подушка под головой пахнет ручкой феи. МММ! Пережить бы мне эту ночь!

Джинны влетели без стука. Хмурые. В руках по нескольку ваз. Цветы пышные, громоздкие, но они хоть немного перебивают сладостный аромат женского тела.

– Господин, - тянет Алсан.

– Ставь, куда Сиятельная прикажет.

– Господин, принести вам циновку?

– Нет!

– Но как же вы на полу.

– Людовику это полезно, - отрезала Надя, - ставьте поближе ко мне.

Боюсь даже представить, что подумали джинны. Спальня хозяина захвачена женщиной, а сам он вынужден устроиться на полу. Как бы не случилось в моем замке бунта.

Вслушиваюсь в шебуршание на своем ложе. Любимая женщина взбивает подушки, расправляет одеяло, поправляет перину... А меня рядом нет, чтобы ей помочь! Так может…

– Дорогая, позволь я тебе помогу?
– стараюсь скрыть всю кипящую во мне страсть за щитом спокойного светского тона.

– Нет!
– полный страха вскрик бередит душу, будит зверя во мне. Спасти, защитить, укрыть под своим крылом самое дорогое и потом сполна насладиться. Но как спасти ее от себя самого? Вздыхаю, сминая свою подушку и в клочья рву тонкую ткань. Перья и пух сыплются на пол. Что, если я и фею свою точно так же могу покалечить? Может, не зря она боится очутиться в захвате моих рук? Но ведь я буду нежен. Постараюсь не навредить.

– Что случилось?
– дрожащим голосом спрашивает она, и я обмираю от жажды. Драконовой жажды обладания тем, что мое. Что предназначено именно мне самими богами.

– Ничего. Пойду, освежусь перед сном. В спальне душно.

– Открой окно.

– Тебя продует, любимая. Ночью в горах прохладно.

– У меня теплое одеяло.

– Спи!
– срываюсь на рык. Нельзя. Но ничего не могу с собою поделать. Почти выбегаю за дверь купальни. Фея. Не сметь ее тронуть. Нельзя. Нужно приручить, приучить к заботе и ласке.