Элоди заставила себя изобразить удивление и тихо наблюдала, как сестра подходит к прикроватной тумбочке, чтобы поставить свечу.

— А что не так с виконтом? — уточнила Элоди как можно спокойнее.

— Ох, Эли!

Лицо Оливии исказилось неимоверным страданием, а потом она бросилась вперед и упала на колени у ног сестры.

— Мне так жаль, Эли, мне так жаль, прости меня, прости…

Брови Элоди взлетели наверх, и единственный звук, который она смогла выдавить, было слабым:

— О-о…

Оливия сотрясалась от криков, явно переигрывая. На самом деле весь этот фарс был перебором даже для нее, но Элоди осторожно погладила сестру по волосам.

— За что мне тебя простить, милая?

Независимо от того, насколько странной была ситуация, Элоди хотела довести ее до конца. Она три года ждала объяснений, и она их получит! Даже если это значит немного поглумиться над Лив, которая уже подняла голову.

— Ты должна мне поверить, Эли! Поверь, я не знала, что вы были помолвлены…

— О чем ты говоришь? Что случилось?

Оливия покачала головой, отводя глаза.

— Ты возненавидишь меня, — прошептала она, глядя в пространство.

— Этого никогда не случиться, — улыбнулась Элоди, сама надеясь, что это правда.

Пришлось еще раз, снова и снова, напомнить себе, что это ее сестра. Они должны любить друг друга несмотря ни на что, как бы сложно это не было.

Оливия закрыла глаза, а потом распахнула их, делая вид, что сдерживает всхлип.

— Эли, он соблазнил меня! Соблазнил, понимаешь?

На этом она уткнулась Элоди в живот, а та перевела взгляд в темное окно, поглаживая волосы сестры. Как же это сложно…

Оливия казалась такой искренней. И все же фальши в ее откровении было достаточно, чтобы в нем сомневаться. А, может, Элоди просто злая? Вдруг она впустила слишком много ревности в свою душу, и она начала поглощать ее? Застилать глаза? Что, если Оливия и правда жертва?

Но вспышка жалости потонула в новом потоке обиды, потому что даже если сестра не врет, даже если Джеймс действительно ее соблазнил, Элоди видела своими глазами, что той понравилось. Черт, да! Ей нравилось прыгать на ее женихе той проклятой ночью!

— Милая, не огорчайся так, — сказала Элоди прежде, чем успела подумать. — Я знаю о том, что было между вами.

Оливия дернулась и подняла голову. Ее глаза покраснели, но на щеках не было слез.

— Ты знала? — прошептала она ошеломленно.

Элоди кивнула, изображая одну из своих самых заботливых улыбок. О да, Оливия, в эту игру можно играть вдвоем. Не только же ей разыгрывать спектакль.

— Джеймс мне всё рассказал.

Оливия выпрямилась. Потом медленно поднялась с колен, выпутываясь из сестринских объятий. С ее лица исчезли любые признаки вины.

— Рассказал? — переспросила она.

Еще один кивок.

Элоди прикусила щеку, чтобы не расхохотаться в голос. О, какой ужасной женщиной она была! Вовсе не правильной! Нельзя было так сильно наслаждаться растерянностью Оливии, но она наслаждалась! Вовсе не христианский путь.

Она нежно провела рукой по лицу Оливии.

— Джеймс во всем признался, как только приехал. До этого я знала, что он изменил мне с кем-то, но не думала, что с тобой. И он всё рассказал мне, чтобы те события больше не стояли между нами стеной.

Элоди не сдержалась и всё-таки позволила себе усмехнуться.

— Какие ужасы с мужчинами может сотворить спиртное, ты не находишь?

Оливия отпрянула, словно в нее кинули раскаленный уголь.

— Спиртное?

Ой-ой. Кажется, Элоди зашла слишком далеко, но пути назад не было. Она наклонила голову вправо, надеясь, что выглядит достаточно сочувствующей.

— Джеймс сказал, что сильно напился той ночью, — пояснила она. — Конечно, это слабое утешение, но поверь, дорогая, он бы не коснулся тебя и пальцем, если бы был в здравом уме.

Оливия выглядела так, будто ее ударили без предупреждения. Сердце Элоди сжалось от чего-то похожего на чувство вины, но она запретила себе это чувствовать. Ведь все подозрения оправдались — если бы Оливия была искренна, то сейчас ей бы стало лучше, но с каждой секундой она выглядела только хуже.

Что же ее так расстроило? То, что Элоди поверила версии Джеймса, а не ее? Боже, и как она докатилась до такой жизни — верить виконту Рочфорду, а не родной сестре?

Но так оно и было. Она действительно верила Джеймсу, хотя уже до конца не понимала, правильно ли поступает.