Гермиона не мигая уставилась в потолок, пытаясь собраться с силами. Стоило встать и попробовать остановить кровь у Теодора, помочь вытащить деревяшку из плеча Драко, но сил не находилось даже на то, чтобы просто поднять руку. Её будто придавило к земле, словно в парке аттракционов, когда тебя пристёгивают и раскручивают по кругу, как в центрифуге. Гермиона так и лежала, смотря вверх. В глазах пересохло и щипало, но даже просто моргнуть ей не удавалось. Белая ровная штукатурка на потолке, белые стены, белый шум в мыслях. Они точно все умрут…

Кажется, она потеряла сознание, потому что даже сама не заметила, когда успела закрыть глаза. Просто в какой-то момент рядом с ухом громко звякнули склянки. Гермиона вздрогнула, с трудом разлепив веки, и повернула голову набок. Драко сидел на коленях и один за другим извлекал разноцветные бутыльки из деревянной коробки. Что-то было с этикетками, что-то без. Она узнала янтарный Бадьян и малиново-красное тонизирующее, бесцветное обезболивающее, крововосполняющее, ещё две или три склянки с непонятным содержимым. Малфой опрокинул себе в рот пузырёк какого-то золотистого, словно растопленный мёд, зелья и приложил к её губам второй такой же. Жидкость оказалась тягучей и густой, как смола, вкусная, сладкая, с запахом кедровых иголок. Гермиона блаженно зажмурилась. Зелье медленно растекалось по всему телу, обволакивая и унося с собой боль. Хватило минуты, чтобы почувствовать себя бодрее, сильнее, здоровее и самым энергичным человеком в мире. Ей в кровь словно влили жидкий порох и чиркнули спичкой. Захотелось прыгнуть, отжаться и пробежать несколько километров.

Гермиона с лёгкостью села и огляделась. Тео всё так же лежал неподвижно и безучастно разглядывал потолок. Малфой, пришедший в себя раньше неё, уже развернул активную деятельность. Он разложил перед собой ножницы, бинты, отрезы ткани и воду. Не поморщившись, срезал с плеча остатки водолазки. Гермиона даже не успела предложить свою помощь, как тот резко дёрнул из своего плеча кусок дерева. В тишине комнаты влажно, мокро чавкнуло, и из его раны толчками полилась кровь. Драко попытался наложить на себя повязку, но бинты намокали, сползали и комкались. Было видно как Малфой злился, молча психовал, стискивая зубы. Одно его веко нервно подрагивало, но он упрямо сжимал челюсть и продолжал пытаться завязать бинт одной рукой.

Гермиона тяжело вздохнула, молча взяла в руки прохладный флакончик с зеленоватой жидкостью. То, что Драко лучше умрёт, чем попросит о помощи, она уже знала. Он всегда поступал так, будто бы всё всегда держал под контролем, будто никто вокруг ему не нужен. Спорить с ним не хотелось, поэтому Грейнджер молча подсела поближе, достала из ящика чистый кусок хлопковой ткани и капнула травянисто-зелёного обеззараживающего зелья.

Ей так часто приходилось обрабатывать раны, что все движения были доведены до автоматизма. Бутылёк с настойкой шалфея — для обработки ран, вытереть кровь, аккуратно извлечь остатки дерева, зашить шёлковой ниткой, капнуть три капли Бадьяна, наложить чистую повязку. Всё просто.

Закончив с плечом Малфоя, они перешли к Тео. Она обработала и перевязала рану на лбу, а Драко влил в Нотта какое-то зелье, по цвету напоминавшее переспелый гранат. Они вдвоём действовали чётко и слаженно: передать ножницы, подать бинт, убрать бутылёк с зельем, подать Бадьян. При этом не сказали друг другу ни слова. Просто идиллия. Гермиона усмехнулась этой мысли. Год назад ей бы показалось это бредом сумасшедшего — работать вместе с Малфоем. А сейчас они понимали друг друга без слов… Она аккуратно сложила бинт обратно в ящик и, ещё раз окинув взглядом Теодора, смахнула влажные кудри с его лба. Нотт выглядел будто забытая в парке игрушка: сломанная, потёртая и брошенная в грязи. Его дыхание замедлилось и стало глубоким, словно он просто уснул. Кажется, ему всё же становилось лучше.

— Что с ним? — первые слова после долго молчания дались с трудом, голос прозвучал как-то хрипло и надломлено.

Драко на неё посмотрел так, будто бы она только что наступила на его волшебную палочку, и та хрустнула под её ступнёй. Гермиона закусила губу, нервно повертев в руках первую попавшуюся склянку. Кажется, Малфой злился.

— Очнётся, — Драко процедил это так, словно за каждый произнесённый звук с его банковского счёта в Гринготтсе исчезала тысяча галеонов.

О, прекрасно. Малфой не просто злился, он был в ярости. Гермиона осторожно взглянула ему в лицо: веко подрагивало, подбородок высокомерно вздёрнут — да, Драко, очевидно, уже решил, на ком выместит всю свою злость за их неудачу с диадемой. Она помялась, опасаясь его взрывной реакции. Было понятно, что тема про Тео и происходящее между ними настолько тонка, как первый лёд — наступи, и всё перемирие треснет. Но не спросить его об этом Гермиона просто не могла.

— Почему он себя так вёл? — она поставила в коробку бутылёк, взяла другой, провела большим пальцем по бумажной этикетке и осторожно взглянула в лицо Малфоя, ловя мельчайшие изменения в мимике. На его челюсти дрогнула мышца. Драко сжал зубы, сдерживаясь, шумно выдохнул, словно спуская избыток напряжения, и поднял с пола ножницы.

— Приворотное. Я дал ему сейчас антидот, так что Теодор скоро придёт в себя, — он пару раз крутанул ножницы на пальце, и его тёмные брови поползли к переносице, придав ему совсем зловещий вид. — Но не советую тебе его трогать.

Солнечный луч отразился от лезвия и проскользил по комнате. Последняя фраза прозвучала далеко не как совет по обращению с больным. Наоборот, Драко выглядел так, словно раздумывал, не воткнуть ли эти самые ножницы в кого-нибудь. Например, в некую девушку, сидящую напротив и так бессовестно увлёкшуюся его другом после того, как он сам признался ей в симпатии. Гермиона упрямо вздёрнула подбородок и встретилась с ним взглядом. Колючий, злой, как обычно.

— Драко, я думаю, что… — она хотела многое сказать, например, про то, что не ему указывать, о ком ей волноваться. Или о том, что если бы не его идиотское умалчивание в самом начале, то они бы не встряли в эту передрягу, и что, в конце концов, не самое время выяснять отношения, которых, между прочим, у них даже не было!