В поисках поддержки Теодор обернулся через плечо на Драко и жалобно свёл брови: малыш, ну сотри ей память, пожалуйста! Но легилимент отчего-то на помощь не спешил. Он лениво стучал вилкой об железную миску, помешивая яичную смесь, и выглядел словно добрая жёнушка, которая откровенно наслаждалась конфликтом соседей. Вот-вот побежит сплетни распускать. Предатель-Грегори на диване тоже строил из себя нейтральную Швейцарию. Он влажно причмокнул, смочил кончики пальцев слюной и безразлично перелистнул страницу. Журнал тебе важнее? Тут сейчас друга сожрут со всем его дерьмом, а он про члены читает. Чтоб тебе икалось, придурок.

Ладно. Значит, нужно действовать решительно.

Теодор зачесал свободной рукой волосы на затылок, медленно перевёл взгляд на Гермиону и слегка напряг уголки губ. В лёгкой, небрежной полуулыбке. Давай, Грейнджер, ты всегда на это велась.

Та почему-то продолжала стоять серее тучи, с укором глядя на палочку, направленную на неё. Тут и к Трелони не ходи, её взгляд сулил скорую трепанацию черепа, а вот шансов на то, что она набросится на него в жарком поцелуе, почти не было. Максимум один процент из ста. Иммунитет, что ли, выработала? Ладно, попробуем по-другому.

Нотт изящно приподнял одну бровь, расслабил мышцы, чуть опустил ресницы… как пазл сложил выражение хорошего и скромного мальчика. Я милый, примерный парень, Грейнджер. Ты же мне всегда веришь.

— Просто рефлекс, — он миролюбиво опустил руки и перекатил палочку между пальцами.

Древко глухо стукнуло о кольца на пальцах. Обручальное на безымянном — как символ скорби вдовца, и семейный перстень на указательном. Ему нравился этот звук соприкосновения металла и дерева. «Тук» — палочка перекатилась между указательным и средним. «Тук» — задела безымянный. Смотри на кольца. Вспомни про Алекто. Пожалей меня. Ты же такая добрая… Прятать Орешек в кобуру было ещё рано.

— Конечно, так я тебе и поверила, — Грейнджер напряжённо следила за его игрой с палочкой и расслабляться не спешила.

Теодор крутанул древко и фальшиво улыбнулся. Бдительная девочка, умница.

— Вас в аврорате не учили, что не стоит брать в руки незнакомые вещи без диагностики? А если бы это письмо оказалось порт-ключом?

И он даже не лукавил. Посылкой порт-ключом ученикам Долохова удалось зацепить глупого мёртвого аврора Вуда. Поэтому всякому нормальному человеку стоило предполагать, что послание от Пожирателей смерти могло быть потенциальной ловушкой. Но неужели Грейнджер необходимо разжёвывать азы магической безопасности? Теодор приоткрыл рот, чтобы прочитать ей долгую нотацию, но Цветочек внезапно развернулась в сторону Малфоя и сверкнула грозным взглядом.

— Ты мне ничего не хочешь объяснить?

— Я? — Драко чуть не выронил ложку, с которой потихоньку сыпал соль в яичную смесь, и изумлённо изогнул брови. Блондиночка искренне не понял, при чём здесь он.

— Не прикидывайся!

Видимо, Гермиона решила, что Малфой опять во всём виноват, и, казалось, вот-вот взорвётся в его сторону праведным гневом. Драко же смотрел на неё с замешательством и какой-то детской обидой. Конечно, он тут снизошёл, чтобы приготовить им всем ужин, и снова оказался у неё крайним. Книззл бросила книззлят — это Драко виноват. Теодор сдержал довольную улыбку. Это было удобно. Пока детки ссорятся, папочка действует. Он почти незаметно двинул древком и прошептал:

— Вомитаре Виридис минимум.

Его палочка жаждала жаркого Инсендио или хотя бы режущего Диффиндо, но с губ Тео слетела лишь слабая форма тошнотного заклинания. Орешек неодобрительно завибрировал, пропуская через себя магический посыл. Гермиона резко побледнела, приложила кончики пальцев к губам и судорожно вдохнула. Прости, Цветочек, но теперь тебе точно не до письма.

Нотт спрятал палочку, наблюдая, как работает его магия. Наверняка её рот уже наполнился слюной, а все запахи резко обострились. Грейнджер тяжело сглотнула, сделала глубокий вдох и откинула голову назад, пытаясь подавить спазм. Если прикрыть глаза, то можно даже представить, как этот её глоток перегретого воздуха прокатился колючим комочком по трахее и рассыпался по лёгким подобно песку. Теодор вдохнул вместе с ней. В комнате пахло какофонией мужского парфюма, старыми пыльными обоями и какой-то пригоревшей едой. Его самого тошнило от всего этого.

— Что-то не так? — почти с искренней тревогой спросил он и проникновенно заглянул ей в глаза.

Гермиона покачала головой и убрала руку от губ, видимо, совладав с тошнотой.

— Давно вы знали об этом?

— Ты какая-то бледная… — Нотт намеренно проигнорировал вопрос.

Он подошёл к столу, встав совсем близко к ней, но ровно на той дистанции, которую могли позволить себе хорошие знакомые. Чтобы Грег случайно не заподозрил, что они трахаются. Чтобы вдруг ненароком не подумал, что час назад Тео кончил в неё и лежал, наблюдая, как по внутренней стороне её бедра стекает его густая, белая сперма. Или что на её теле ещё где-то остались отметины Драко, которые Гермиона даже не успела с себя смыть. А вдруг бы Грегори правда заподозрил, что примерная девочка стояла здесь, в этой комнате, полностью пропахшая ими, пропитанная ими насквозь. Как влажный бисквит. И что она даже не откажется это повторить. Теодор придвинулся чуть ближе. Десять дюймов — это же достаточная дистанция, чтобы выглядеть обычными знакомыми? Или кем там они друг другу приходились? Гойл же не заметил?

Нотт потянулся к стакану с прохладной водой и исподтишка взглянул на Грега. Этому было плевать, он с интересом читал гороскоп и, казалось, не обратил бы внимания, даже если б Тео нагнул Грейнджер прямо над этим столом. Зато Малфой следил за ними очень внимательно. Его холодный взгляд ощущался на коже, словно струйка ядовитой слюны, щекотно ползущая вниз. Он смотрел на них так, будто одними глазами, как линейкой, мог измерять расстояние между ними. Пристально, как голодный удав. Ревновал. Достаточно ли благочестиво я стою рядом с ней, малыш? Даже не дышу в её сторону. Тео вопросительно изогнул бровь, но Малфой не сказал ни слова, а просто отвернулся и продолжил готовить.