— Плащ можно повесить здесь…

— Спасибо, я ненадолго. За дверью хихикнули.

— Совершенно невозможно говорить. Тетя Соня, вы хотите, чтобы я сказала то слово?

Послышался звук удаляющихся шаркающих шагов.

— Что это за волшебное слово такое, если не секрет, конечно?

— Это женское слово. Вам про него знать не надо. Проходите в будуар…

Принц оказался в миниатюрной уютной гостиной. Как правило, в таких гостиных вешают картину Айвазовского "Девятый вал". Но у Лолочки на стене висело другое произведение искусства. Это была картина художника неоимпрессиониста. Думал ли когда-нибудь Георгий Сура, что его сотканная из цветного воздуха "Сидящая модель" окажется в будуаре московской жрицы любви? Лолочка, наклонившись к Принцу, озабоченно спросила:

— Где Вадим?

— Это я у вас хотел спросить…

— Вы из органов?

— Нет. Я сослуживец Вадима.

— А… Из охранки…

— Обижаете. Охранкой раньше называли фискальную царскую политическую полицию.

— Я в этом не очень разбираюсь. Я вас всех называю Жанами.

— И Вадима?

— Нет. Вадим — Душа! Он жандармом быть не может. И что же вас интересует, Жан?

— Когда вы видели Вадима в последний раз?

— Вчера утром…

— Было в его поведении что-нибудь необычное?

— Нет. Но ночью он не вернулся домой…

— У него был свой ключ?

— Да, конечно.

— Так, может быть, он пришел позже обычного, и вы этого не заметили?

— Каждую ночь, ровно в полночь, мы пьем кофе… Сегодня он не пришел.

— Предпочел другой сорт?

— Я бы это почувствовала, женщины тут ни при чем.

Лолочка задумалась. Вспомнив о чем-то, Лолочка встревоженно посмотрела на Старицкого:

— Неужели эта кретинка… решилась на то, что обещала?

— Кто и что обещал?

— Шалава одна с Патриарших прудов… Вадим ходил туда на этюды и однажды увидел там пацанку, сидящую на скамейке с сигаретой в зубах. Малолетка была затянута в черную кожу, изуродованную металлическими заклепками, и была очень довольна собой. Вадим одел ее в роскошное вечернее платье, вместо сигареты вложил в руку перчатки и нарисовал эту девчушку.

Отдав рисунок натурщице, Вадим и не предполагал, какую бурю вызовет в ней этот портрет. Вначале она даже не узнала себя. Но когда всмотрелась в выражение нарисованных глаз, заплакала и бросилась Вадиму на грудь. Обвив руками его шею, она затихла.

В общем никакие уговоры на нее не действовали, и она бродила за ним весь день, как собачонка. А когда Вадим ее не впустил в свою квартиру, она пригрозила, что натравит на него своих ребят.

— Вы ее видели?

— Нет. Я ведь практически не выхожу из дома, клиенты все приносят с собой. Тетя Соня ее видела. Из-за двери послышался голос старушки:

— Не вмешивайте меня в свои темные делишки!

Принц встал, подошел к двери и, распахнув ее, прямо с порога приказал:

— Опишите, как выглядела девушка.

— Не буду я вам ничего писать! Кто вы такой?!

Старицкий раскрыл удостоверение. Увидев в документе Принца указанную должность — советник первого ранга, тетя Соня опешила. Она знала, что советники в России могут быть только при президенте. Рейтинг Старицкого резко взлетел вверх. Старушка всплеснула руками и вскрикнула:

— Господи!

Лолочка удивленно спросила:

— Тетя Соня, что вы там вычитали? Старушка еще раз всплеснула руками и затараторила:

— Какой чести-то удостоились! Я сразу поняла, что эта девочка не чета Вадиму Николаевичу! У нее только вид соплячки несмышленой. А глаза-то ее и выдали! Боже, какие у нее глаза! Точь-в-точь как… как на рисунке, который Вадим Николаевич нарисовал!

— Так вы и рисунок этот видели?

— Видела? И разговаривала с графиней этой!

— Почему графиней?

— А ее этот… тот… так назвал, который к нам в подъезд за ней приезжал!

— На мотоцикле?

— Нет, на машине. Он все графиня да графиня. А она в машину к нему так и не села. Гордая!

— Как он выглядел?

— Боюсь напутать…

— Не бойтесь, говорите.

— Ему, наверное, лет пятьдесят… Видный такой мужчина. А он что натворил?

— Пока ничего. Но чтобы не успел натворить, необходимо его как можно быстрее найти.

— А вы у графини спросите. Думаю, она его хорошо знает.

Принц смотрел на старушку и искал способ с большей пользой успеть воспользоваться той эйфорией, в которой тетя Соня пребывала. Он спросил:

— Значит, он все-таки с почтением относился к графине?

— С большим почтением! А она его в грош не ставила! Все кричала на него: "Слышал, что я сказала!"

— А он?

— А он — молчит, да виновато так на нее смотрит…

— А что он от нее хотел?

— Чтобы она с ним поехала.