— Деньги платить или ты даришь? — взревел настойчивый покупатель. В пылу гнева он выплюнул зубочистку в сторону красавца.

Тот не заметил, но Людка оскорбилась:

— Плати две тысячи и выметайся! — рявкнула она, не глядя на нахала.

— Две тысячи?! — громогласно возмутился тот и повернулся к приятелю: — Это же больше двух сотен не стоит даже на рынке.

— Тогда снимайте все и выметайтесь. — Людка хотела побыстрее отделаться от посторонних, чтобы остаться с красавцем наедине. А тот великодушно ждал этого момента.

— Отдай ей сто баксов, — испуганно зашипел мужик с «Плейбоем» в руках и обратился к Людке: — Только я еще прихвачу носки и вон те шлепанцы.

— Да ради бога! — Людка даже не сообразила, что только что обогатилась на сумму, равную ее месячному окладу. Сейчас ей было плевать на деньги. Все ее сознание переполняла любовь.

Она не заметила, как покупатели исчезли. Не отрывая взгляда от прекрасного посетителя, она механически сунула в карман халата стодолларовую купюру.

— Так где телефон? — поинтересовался он.

— Та вона… — Людка взмахнула рукой с плавностью умирающего лебедя. Походило на то, что лебедь умирал от ожирения.

— Автомат? — Красавец подошел к висевшему на стене доисторическому телефону-автомату. — А жетоны есть?

— Та что вы! Он еще на двух копейках работал, — добродушно рассмеялась Людка. — Тока теперь двушек нет, так по нему стукать нужно. Два слабых, один посильнее.

— Жаль… — вздохнул посетитель, и его прекрасные глаза затуманились грустью. — Мне в Москву нужно позвонить. А в Москву отсюда — уже межгород. Как плохо, что мобильный мой растоптали.

— Та чего вы расстраиваетесь. По нему и в межгород можно. Тока наоборот: два сильных, один слабый.

— Быть не может, — удивился красавец.

— У нас все может быть. — Людка выбралась из-за прилавка и, подойдя к аппарату, решительно взяла трубку. — Номер говорите.

— Не могу, — смутившись, ответил он, — давайте я сам.

— Что ж… — Людка бросила взгляд на правую руку красавца. От сердца отлегло — нет кольца, значит, не женат.

Тот подошел к аппарату, искоса глянул на нее, мол, разговор будет конфиденциальный, посторонним не мешало бы удалиться.

Продавщица тут же покраснела и ретировалась назад, к кассе, чтобы не мешать делам своего новоявленного рыцаря.

До взрыва осталось 15 часов 42 минуты 36 секунд.

— Вовремя я в тачку вписался. — Джеф развалился на заднем сиденье и удовлетворенно вздохнул, переходя на реперский басок. — Ломовой безмазняк. Стая герлов хуже саранчи. Если не сожрут, то потопчут. Клево скипнули, а то найтовал бы уже в райском Стебалково.

— Та-ак, — нахмурилась Лина, — хорошее начало. А теперь все то же самое, но по-русски.

— А я что, на древнекитайском спикировал только что? — обиделся Джеф.

— Это уж тебе виднее, — пожала плечами капризная собеседница.

— Ой, ну что тут непонятного! — Алиса ласково улыбнулась через плечо новому спутнику. — Человек говорит, мол, рад тому, что мы вовремя откатили. А то толпа разъяренных девчонок затоптала бы нас на метр в землю. И ночевали бы мы все уже на небесах, где прикалывались бы над нами всякие жмурики, как над последними неудачниками.

— Спасибо за литературный перевод. — Лина нахмурилась еще больше. — И где это ты подучилась подзаборному фольклору?

— В твоей машине часто звучит реп. Хочешь не хочешь, а всякой пакости наберешься, — парировала сестра.

— В моей машине реп звучит только тогда, когда ты свой поганый диск со своим поганым Джефом в проигрыватель суешь, — гаркнула Лина и покраснела от возмущения.

— Эй-эй! Мочалки! Потише! — выступил с мировой сам Джеф.

— Мочалки?! — Лина резко нажала на педаль тормоза.

Машина замерла на вершине очередной кочки. Повисла нехорошая пауза.

— У-у-у… — тихо протянула Алиса, — …ты пропал, парень.

— Никого обидеть не хотел, — решил оперативно поправить ситуацию затюканный репер. — Даже клевые герлы, когда скалятся, на мочалок походят. Но раз вы так уж против мочалок, то сорри. Больше не буду.

— Значит, так. — Лина саданула ладонями по рулю. — Мне плевать, на каком языке ты привык болтать. В другом месте и в другое время можешь трендеть хоть на древнекитайском. А здесь, в этой машине, изволь выражаться так, чтобы я твои мысли понимала. И если я услышу от тебя «герла», «стебать» или еще что-нибудь в том же духе, вылетишь отсюда. А ты, — тут она сверкнула глазами в сторону Алисы, — если еще раз сунешь в проигрыватель свою реперскую тухлятину, тоже потопаешь по лесу пешком.