Джордж бушевал внутри, вглядываясь в милое лицо и стараясь навсегда запомнить его черты. Мерида пропадет с рассветом, но он нарисует её по памяти. Карандашом, без всякой магии, и возьмет портрет в школу. А если она решит снова приехать с Биллом… то он останется в Хогвартсе на лето. Или в Хогсмиде. Или поедет к Чарли в Болгарию, но чёрта с два окажется с ней снова под одной крышей.

— Ты должен спокойно жить дальше. Скоро школа и целая жизнь, — сказала девушка, стараясь звучать спокойнее, чтобы не спровоцировать его продолжать сближение.

— Я не знаю, как смочь…

— Ты сможешь… Прости…

— За что?

— За это. — Кончик палочки чертит в воздухе девятку, — Обливиэйт.

***

Зеленые кристаллы глаз уставились в сводчатый гранитный потолок, но в картину сверху наехала голова близнеца. Джордж лежал на полу на коленях обеспокоенного Фреда.

— Джорджи, ты вернулся.

Парень хлопал в забвении светлыми ресницами.

— Что там? Что случилось? — Фред потряс его за подбородок. — Ты меня слышишь?

В груди младшего, пылкого, отчаянного из близнецов солёная вода любви к Холле накрыла зелёной волной высушенное поле любви к Мериде и выпарилась, оставляя на воображаемых стеблях кукурузы едва заметный белёсый слой хлорида натрия. В трахее словно стоял комок, и дыхание никак не могло успокоиться, обещая обморок, если не взять себя в руки. Джорджу показалось, что своды удаляются от него, улетая в космос, а сам он падает на дно мира, пробивая земную кору, к лаве, к ядру, чтобы там рассыпаться на бурлящие атомы.

— Ты увидел её? — Фред обеспокоенно убрал волосы с горячего лба брата и прикоснулся ладонью к мокрой коже.

— Увидел, — шумно вдохнул впервые такой свежий воздух Джордж. — Ты помнишь, как она выглядела?

— Не очень, — задумался Фред, — кажется, брюнетка?

— Русая. Она словно взрослая копия Холлы. Только другая внутри, с характером, вызовом. И ниже ростом.

Джордж поднялся с колен брата и сел, смотря в свое зеркальное, чрезвычайно обеспокоенное отражение в другой рубашке. В его груди гулкая боль, как червь-паразит, двигалась по венам. Парень не понимал, кто он теперь. Словно в глазах заменили стёкла: краски мира стали переливаться иначе. Два женских лица расплылись в памяти, превращаясь в сплошное бурое пятно, а их отличающиеся голоса (звонкий — Мериды, глухой — Холлы) говорили в разные уши.

— Я не понимаю… — шепнул Фред одними губами.

— Мерида наложила на меня Обливиэйт. Чтобы я мог спокойно жить, забыв её. Она знала. Джордж неосознанно коснулся ключицы под воротом рубашки, его взгляд потерял фокус. Фред потрясенно молчал.

— В последний вечер я вышел ночью подышать, потому что не мог уснуть, а она встретила меня в кухне. Она… поцеловала мои пальцы… — парень глупо посмотрел на свою руку, которая три года назад на недолгий миг легла на щёку круглого лица. — Тоже что-то испытывала. Какой бред!

— Ты помнишь, что я сказал тебе о ней вчера? — осторожно спросил Фред.

Челюсть Джорджа непроизвольно сжалась.

— Что она бросила Билла через два месяца. А потом вышла за Фаджа.

— Всё так, — вздохнул брат.

— Министр здравоохранения… — глаза младшего снова жгли дыру, ведущую в пустоту. — Они же приезжали вместе в школу год назад, только я не помню её лица… — Фред достал из-за спины и протянул свежую газету, которая образовалась моментально, следуя потребностям визитёров Выручай-комнаты.

«Министр магического здравоохранения, миссис Мерида Фадж, вместе с сыном Джиу вылетела в пятницу 10 июня в Камерун. Миссис Фадж направляется в страну, чтобы возглавить собственный проект, на реализацию которого отведено три года. Постройка первого научного института с современным больничным крылом призвана обеспечить медицинскую помощь от болезней тропического пояса магических существ с околочеловеческим интеллектом. Проект был разработан…» — Джордж бросил читать.

— Я всё помню: шахматы, теннис… ее шляпу на пруду.

Ритм сердца понемногу приходил в норму, словно с органа складным ножом срезали веревки, обматывающие его. Агония и шок, захлестнувшие близнеца в первые секунды вернувшихся в память картин отступали, как прибой на отливе.

С газетного фото на него смотрела с каждой секундой всё менее узнаваемая женщина, уже ничуть не похожая на Холлу, со стрижкой каре и подведенными уголком бровями. Вне кадра в коляске сидел безликий Джиу, от него была видна лишь чёлка и две вскинутые в воздух руки.