Шрифт:
Я цокаю языком и, закатив глаза пихаю брата в бок.
Еще один блюститель приличий. Белый короткий топ с вырезом и такого же цвета бриджи его видите ли не устроили.
Эй, я давно уже не ребенок, бро! Не надо меня контролировать.
– За что тебя в ссыль? – вновь глаза в экран и что-то быстро набирает. Ни секунды от своей работы не отрывается!
– За то, что хочу жить не по правилам этой священной семьи! – развожу руки в стороны и последние строки произношу громко, театрально закатив глаза.
Кирилл с Настей глухо смеются. Я наливаю себе кофе и, стащив с тарелки сендвич плюхаюсь на диван.
– Ешь и поедем. Я сегодня буду твоим конвоиром – Кирюха вновь бросает короткий взгляд на меня, словно желает убедиться, что до меня дошел смысл его слов. Поймав мое удивление, смущенно улыбается и вновь отвлекается на телефон.
То есть это байкот?
Меня родители даже проводить не хотят?
От чего то во рту становится горько и напрочь пропадает аппетит.
Быстро моргаю и дую на глаза, что бы не расплакаться. Молодцы они такие, конечно. Хорошее перевоспитание.
Ставлю тарелку на стол и тяну ободряющую улыбку на лицо.
– Поехали, кучер, барыня готова – толкаю ногой брата. Тот хватает меня за ногу и отрывается от телефона.
– Янка, только без фокусов, окей. – морщит лоб и лицо мое рассматривает.
– Что бы я тут ночами спокойно спал.
Я не выдерживаю и бросаюсь к нему в объятия.
– Я буду скучать – пищу Кирюхе в шею.
– Я тоже буду скучать, малая. Давай, не хулигань – отстраняет и стирает слезу с моей щеки я силюсь улыбнуться.
Кирилл смотрит поверх меня и хмыкает.
– А ты чего слезы льешь? Иди сюда. – раскрывает объятия.
Настюха забирается в объятия с другой стороны.
– Ну вы развели здесь сырость, конечно – усмехается Кир, и мы с Настей сквозь слезы смеемся.
Всю дорогу я веду оживленную беседу, не давая горечи заполнить мое настроение. Погрущу в самолете.
В аэропорту коротко прощаюсь с родными, мазнув по их щекам быстрым поцелуем и ухожу прочь не оборачиваясь. Потому что наверняка знаю, что Настя плачет. Не хочу расклеиваться!
Но мое желание разбивается в дребезги и я расклеиваюсь сразу же, как попадаю в салон самолета.
Потому что это эконом класс…
Я ни разу в жизни не летала в экономе.
Я уже почти ненавижу этих жестоких людей.
Лучше бы они однажды в детдом меня сдали. Вот ей Богу!
Пролог
С замиранием сердца смотрю через чистое лобовое на то, как широкоплечий парень месит здоровяка, который десять минут назад нагло лапал мой зад, противно облизывал шею и пыхтел мне в ухо. Он пытался меня изнасиловать.
Такой животный ужас я испытала впервые.
Больше всего на свете мне сейчас хочется оказаться под горячим душем и жесткой мочалкой смыть с кожи запах алкоголя и дешевой туалетки этого придурка.
– Салфетки подай – Тим падает на водительское кресло и тянет окровавленную руку в ожидании пачки влажных салфеток.
Рвано втягиваю воздух в котором смешались противные ароматы салона старого автомобиля и сторублевого ароматизатора.
Трясущими руками открываю бардачок. Его содержимое плюхается на чистый резиновый коврик. Глубоко вдохнув пытаюсь унять дрожь и принимаюсь шарить в поиске пачки.
– Какой здесь бардак! – зачем-то ворчу себе под нос.
Не люблю, когда в машине беспорядок. Я могу оставить комнату неубранной, но в тачке у меня, как на выставке – все по полочкам!
– Что? – брови Тимура съезжаются к переносице.
Он смотрит на меня озлобленным взглядом в котором помимо гнева неплохая доза усталости. Это понятно. Тим целый день провел за стойкой, у него еще смена не закончилась.
– Ты решила нотации о порядке мне почитать? Не слишком ли для голожопой идиотки?
Из его носа вытекает тонкая струя крови. Агачев быстро ее стирает, бросает взгляд на свою ладонь, потом выхватывает у меня пачку и, выудив из нее короткий кусок волокнистой ткани принимается очищать свои руки. Белая салфетка быстро меняет цвет на ярко-красный.
Я отворачиваюсь к окну и тихо всхлипываю.
– Я не голожопая! И не идиотка! – это словестный максимум на который меня сейчас хватает. Защиту я конечно выстроила так себе.
Вспоминаю противный слюнявый рот и меня начинает тошнить. Тимур подоспел вовремя. Если бы не он… Мне даже страшно подумать, что бы эти двое со мной сделали. Как только Тим врезал первому, тот сразу скрылся, а вот здоровяк решил помахаться. В результате лежит сейчас возле нашей тачки, мычит.