– А тут довольно интересно, ты не находишь? – отец Макса, сгорбленный и худощавый старик с абсолютно лысой головой, оглядывал зал с любопытством. Но его скрипучий голос обращался не к Максу, а к его брату, Торесу, не такому крупному как Макс, но куда более солидному и статному мужчине, в строгой, деловой одежде темно-серого цвета с полностью красными погонами, что отмечало его как главу клуба, наравне с отцом.

– Согласен, – кивнул тот.

«Интересно?!» - поразился их словам Макс. – «Какого черта вы несете? Это же полный отстой!».

Но вслух ничего не сказал, да и не успел бы, так как позади них раздался хриплый женский голос.

– Рада, что вы оценили дизайн, господин Номад.

Блэки приближалась к ним, высокая (выше всех кроме Макса) женщина, облаченная в стильный черный камзол с серебряными пуговицами, черные облегающие брюки и лакированные туфли на высоком каблуке того же серебряного цвета.

Главным чувством Макса при виде Блэки стало негодование. Она не понравилась ему с первого взгляда. Собственно она не нравилась ему еще до того, как они встретились, когда о Блэки появились только первые слухи. Никто не знал, кто она и откуда появилась, но за такое короткое время, можно сказать меньше чем за год, Блэки мало того, что успела завоевать серьезную территорию и организовать собственный клуб, но и обзавестись репутацией действительно опасной особы, которой лучше не переходить дорогу. Макса это бесило потому что он сам, будучи выходцем из старейшего клуба Номад, и имея от рождения все подобающие привилегии, не смог добиться такой репутации за все сознательные годы жизни, уж не говоря о том, что он и помыслить не мог о собственному клубе. Все это стало бесить его еще больше, когда он узнал, что они с Блэки примерно ровесники. Точного возраста никто не знал, но внешне ей нельзя было дать больше тридцати, и это заставляло Макса в свои двадцать девять, чувствовать себя неудачником. Теперь же, увидев наконец-то эту дамочку воочию, он по-настоящему возненавидел ее с первого взгляда. Макс мог поспорить с кем угодно – Блэки хвасталась своими достижениями, тем что ее уважают и боятся, тем, что ее признали в высоком обществе Горизонта. Невероятно гордая собой, она выставляла свое положение на показ. Все в ней сквозило надменным пафосом: походка, взгляд, одежда, и даже то место, в котором они находились, Блэки возводила его, словно храм для поклонения себе любимой. Она будто говорила ему, Максу: «Смотри, я делаю только то, что хочу. Я добиваюсь всего того, чего тебе никогда не достигнуть. Я выше тебя. Я лучше тебя. Я лучше всех!».

– А вот и хозяйка, – приветливо воскликнул глава клуба Номад. – Я и помыслить не мог о том, что вы так прекрасны.

Блэки сдержанно улыбнулась в ответ.

– Мне очень приятно, что вы приняли мое приглашение.

– Как же я мог отказать? Знакомьтесь, это мои сыновья. Торес, – они с Блэки обменялись рукопожатиями.
– И Макс, – Макс тоже протянул руку, и Блэки пожала ее.

На мгновение он ощутил ее тонкие пальцы и гладкую кожу в своей ладони, и его негодование усилилось, когда Блэки удостоила Макса лишь коротким взглядом, словно он здесь пустое место, никто и никакого уважения не вызывает.

«Я тебе не прислуга какая-нибудь!» - хотелось закричать ему. А затем он бы ударил Блэки. Он бы врезал ей с такой силой, чтобы она упала на пол. Кровь, несомненно, добавила бы красоты ее бледному лицу, с которого, без сомнения слетело бы это надменное выражение.

– Что это будет? Театр? – поинтересовался Торес.

– Клуб. Вы любите музыку?

– К сожалению, я плохо знаком с музыкой.

– Приходите чаще, и мы это исправим.

«Вы что заигрываете друг с другом?!» - Макс не мог поверить в происходящее, так же как и не мог поверить в то, что никто кроме него не видит истинную сущность Блэки. Он всегда считал своего брата недальновидным и слишком мягким, но не до такой же степени.

– А вот это правильно, – заскрипел старик Номад. – Наш клуб ведет свою историю от самого бункера, как вам наверняка известно. И у нас есть достаточно обширная медиатека, к которой я старался приобщать своих сыновей еще с детства. Но вышло у меня не так хорошо как хотелось бы. Однако возможно вам это удастся.

– Обещаю попробовать.

– Прекрасно. Любовь к культуре и творчеству отличает нас от зверей и тех демонов, что бродят за стенами. А когда в прекрасном помогает разобраться еще более прекрасная девушка, это должно возыметь двойной эффект.

Старик рассмеялся, а Блэки вновь ответила учтиво улыбкой.

– Пройдемте со мной господа, наверх, где мы сможем пообщаться с вами о предстоящих делах.

– Да, да, конечно, – закивал Номад. – Дела прежде всего.

И все они последовали за Блэки по лестнице наверх.

Макс шел последним и, глядя им в спину, думал, что однажды все измениться. Сейчас у него нет возможности втоптать Блэки в пол, стерев с ее губ эту самодовольную ухмылку. Но его день придет, Макс знал, что придет.

«Радуйся, пока можешь, тварь. Однажды я покажу всем, чего ты стоишь на самом деле, и где твое место!».

***

И вот он здесь, снова в этом зале. Та же сцена теперь обросла по бокам высокими усилителями и различным звуковым и осветительным оборудованием. Центр зала пустовал, рассчитанный, по-видимому, на любителей танцев. С левой стороны, по краю тянулась длинная стойка бара, и Макс увидел, как за нее метнулась тень. Тут же он жестом остановил остальных. Они стояли в дверях, не сделав в помещение ни шагу. Он помнил, что там, наверху, над этим залом полукругом нависают балконы, где располагаются места для элитных зрителей, с длинными столами, официантами и удобными мягкими диванами. Сейчас клуб закрыт, посетителей здесь нет, персонал отдыхает, но кто-то же спрятался за стойкой. Значит и там, наверху, может кто-то быть, кто поджидает их, устроив засаду. Макс не будет так глуп, чтобы выйти на открытое пространство и получить пулю.

Справа и слева от них, в обе стороны от входа, вверх уходили лестницы ведущие на балконы. Он подал сигнал одному из своих парней подниматься наверх по правой лестнице, двум другим по левой, а сам двинулся вдоль стены к бару, не выходя из тени балконов в центр помещения.

Держа дробовик наготове, он подходил все ближе, лавируя между круглых столов и небольших стульев. Где-то прямо над ним раздались выстрелы, там наверху началась перестрелка. Значит, он не ошибся, и кто-то там все же был.