— Кстати, кто такая Нина? — поинтересовалась Сенечка. — На самом первом ролике, где только драка, оператор говорит: “Скажи Нине, пусть возместит накладные расходы, там…”

— Ни на что не намекаю, но маму Дубинина зовут Антонина Вячеславовна, — вздохнула я. — И хватит об этом. Не хочу слышать. Просто не хочу…

— Твой телефон сейчас закипит! — поделилась наблюдениями Сенечка. — Отключишь?

— Нет, вдруг… важное? — спросила я.

Я ждала звонка от Дубинина и одновременно не хотела его слышать. Он вызывал во мне сплошь противоречивые чувства — больно и хорошо, трепетно и остро, уютно и невыносимо.

Как мне хотелось вернуться в прошлое и никогда-никогда не спорить с Сеней! Да тьфу на эти споры, я хочу свою спокойную жизнь, в которой никто не копался в прошлом, а каждый новый слух воспринимался, как “Ха-ха! И они повелись, глупцы!”

Но вместо Дубинина звонили все, кому не лень…

Организатор выставки, в том числе.

Была уже поздняя ночь, когда он позвонил, предлагая возбужденным голосом провести не просто выставку с продажей. Нет, он замахнулся на аукцион, убрал работы других и просил разрешения сделать новые объявления.

Мы не спали втроем. Пили чай, болтали, девочки пытались меня отвлечь, и тут такое предложение — на ночь глядя. Я ничего не понимала, меня вроде как грязью с головы до ног окатили, а тут — это…

Виола сжала мое плечо пальцами, шепнув:

— Так это сейчас и работает. На хайпе влетишь в топ. Обратная сторона такой славы — ее сиюминутность. Если тебя хотя бы немного интересует денежная сторона вопроса, то тебе стоит принять предложение.

— А это не выглядит… паршиво?

— Ты же и так собиралась продавать часть работ, Марф. Решать только тебе…

Я еще ничего не могла решить! Деньги сейчас были последним, что меня интересовало. Я сказала, что дам ответ утром. Организатор попросил не затягивать…

Надо было бы поспать, но я просто не могла уснуть.

Чудовищное состояние…

Меня будто откатило на одиннадцать лет назад, когда я боялась уснуть, вздрагивала от каждого шороха и со страхом косилась на дверь спальни общаги, не могла находиться одна, всегда старалась быть с кем-то в толпе, так за мной и закрепилась слава компанейской девчонки и тусовщицы…

Потом встретила Павлушу.

Его мне сейчас так не хватало!

Новое сообщение.

Дубинин: “Я в больнице. Маме стало плохо с сердцем. Нужно поговорить. Позвони, жду”

Глава 40

Глава 40

Дубинин

Сидя в коридоре больницы, я переживал за жизнь мамы. Отца уже похоронили, не так давно, кстати. Мама за ним следом собралась, что ли?

Ей стало плохо с сердцем, сделали спешную операцию на одном из сердечных клапанов. Я и не подозревал, что у нее там проблемы, она всегда казалась мне крепкой, здоровой, все простуды на ногах переносила, демонстрировала стойкость духа, а здесь что-то прям расклеилась… Но оказалось, что это не вдруг, что ей давно пора было обратиться к врачу, но главными словами в семье Пахомовых — моих деда и бабы по материнской линии были: “Не ной!”

Вот никто и не ныл…

А надо было! Что это за правила такие, где проявление чувств и эмоций — это слабость?

Маме эти заветы передались в полной мере, мне тоже отсыпало малость. Наверное, в этом вся причина, иначе бы я вместо того, чтобы сказать Марфе о браке “так надо” сказал бы “я так хочу, потому что не представляю своей дальнейшей жизни без тебя”.

Раньше план был прост и ясен, как прямая линия из пункта А в пункт Б. Но теперь — ни хрена…. В нашей с Марфой Вселенной все дорожки — кривые, все тропки — с завихрениями, а некоторые так и вовсе теряются на время, пропадают, появляются снова. Больших усилий стоит их отыскать…

Посмотрел на часы — что же так долго, а?

Чувствовал себя виноватым.

Все эти несколько дней ушел с головой в работу, с Марфой почти не общались. Мама из кожи вон лезла, чтобы организовать пышный праздник и решила еще кое-что в доме переделать.

На свой вкус заменить придверный коврик и еще что-то по мелочи. А я же знаю: с этого все и начинается!

Ругнулся на нее, мама в слезы. Постарался не обращать внимания, держался. Она позвонила сама, сказала нужно внести дополнительную плату за праздник. Мол, гостей стало больше.

Я охреневал молча: двести гостей, куда уж больше.

Мы, что, свадьбу делаем?!

Да, родни у нас много, но не столько же!

В общем, собрался, поехал домой. Поинтересовался, кого добавила. Как узнал, разозлился! Подружек своих… с незамужними дочерьми.

— Убирай этих, — перечеркнул список гостей. — Живо! Думаете, не понимаю, что вы затеяли? Девок мне под нос сунуть хотите, подженить с легкой руки. Но вот только я сам решу, ясно? Более того, уже решил, кто станет моей избранницей.