– Как ты? – спросила она. – Что-то мне тревожно на душе…

– Представляешь, каким-то образом умудрился потерять паспорт в аэропорту, мой самолет скоро вылетает, а я не могу зарегистрироваться на рейс, – грустно сообщил Виктор.

– Ты, как всегда, в своем репертуаре, – шутя ответила Ира, пытаясь его подбодрить.

Пообщавшись, они разработали план действий – позвонить в посольство, чтобы взять справку об утере паспорта, забронировать гостиницу на ночь, поменять билет на следующие сутки… И как только Борис успокоился, у него, как по взмаху волшебной палочки, всплыло в памяти место, где он сидел с паспортом в руке. Он вспомнил, как доставал из внутреннего кармана телефон, как небрежно положил паспорт на стол… Это произошло всего 1,5 часа назад, а у него этот момент вылетел из головы, как будто и не было его вовсе.

Борис рванул к тем креслам, где он сидел. Паспорт лежал на том же месте, где он его оставил.

До закрытия регистрации на рейс оставалось 10 минут. Бежать до стойки регистрации 5 минут. А если лететь окрыленным радостью от того, что нашел свой паспорт, то две.

Были и банальные истории, когда Борис вдалеке от дома просто плохо себя чувствовал, грустил или заболевал, и всегда в такие моменты ему звонила любимая жена. Как будто знала, что ему плохо и нужна помощь…

– Как ты можешь знать, что мне плохо, вот как? – в недоумении спрашивал ее Борис.

– Не знаю, я просто чувствую, – отвечала она с нежной улыбкой на лице.

Этот вопрос не давал покоя Борису и после ее смерти.

«Просто чувствую» – это не ответ для ученого, изучающего мозг и сознание.

Борис после смерти жены с головой погрузился в работу. Окружающий мир стал интересовать его только в границах собственных научных интересов. К сожалению, в границы этого мира сын не попадал.

Борис постоянно работал и проводил огромное количество экспериментов над животными, чтобы разработать теорию мозга и сознания, объясняющую, в том числе и ментальную связь между мыслящими организмами. В общении с другими он стал сух и даже груб, если ему мешали в достижении научных целей. И сын здесь не был исключением.

Воспитанием мальчика занималась сестра Иры, у которой были свои дочки. Конечно, Виктору не хватало внимания отца. Борис это понимал, но научная деятельность настолько его затянула, что он не придавал этой проблеме должного значения.

Однажды Борис организовал эксперимент с гусями. Были закуплены несколько десятков только что вылупившихся гусят. Ученые выращивали их в лаборатории, а затем выбирали наиболее привязанных друг к другу гусей и гусынь, которые были вместе с самого детства. Парочки «не разлей вода». Им устанавливали датчики на голову, изучая их мозговую активность в совместной жизни. А затем разлучали пары и изучали мозговую активность в разлуке. Тоска проявлялась не только в поведении, но и на датчиках. Однако каково было удивление ученых, когда несколько гусынь умерло от тоски, после того, как их любимых гусей зарубили на суп. Гусыни не могли знать о смерти своих избранных, так как находились в другом городе.

Этот эксперимент повторяли несколько раз в течение 10 лет. Результат оставался прежним: на 100 неразлучных пар всегда находились одна или две гусыни, умиравшие от тоски после смерти своих возлюбленных…

Борис так и не смог найти ответа на вопрос, как это происходит. Но он не останавливался в поисках ответов, полностью погрузившись в работу…

Однажды в Лабораторию Бориса поступил мальчик шести с половиной лет. «Инкурабельный пациент», то есть неизлечимый.

Диагноз включал катастрофический набор несовместимых с жизнью поражений центральной нервной системы. При компьютерной томографии головного мозга выяснилось полное отсутствие больших полушарий. При сохранности стволовой части мозга и мозжечка вся полость черепа была заполнена ликвором. Тотальная атрофия зрительного и прочих сенсорных афферентов. Анацефалия. Отсутствие психики. Отсутствие личности. Отсутствие человека. Мальчику провели процедуру психозондирования, включающую набор ласковых имен (мальчика звали Рома), произнесенных голосами его родителей. В ходе случайного предъявления этого стимульного материала компьютер регистрировал ритм сердца мальчика с помощью радиомонитора. На протоколе процедуры было выявлено статистически достоверное изменение ритма сердца при предъявлении ласковых и уменьшительных имен мальчика.

«Это полностью перечеркивает все формально-медицинские представления о сущности живого. Выходит, есть совершенно неизвестные современной науке сферы, осуществляющие анализ семантической информации, не только ментальной?» – подумал Борис.

И тут же вспомнил про сына. Как давно Борис ласково звал Витю? На похоронах жены, где он говорил плачущему сыну: «Витенька, дорогой, не плачь! Я с тобой буду рядом всегда, мы справимся».

Бориса как током ударило. Ведь Виктору уже 14. Он семь лет практически без отца…

С тех пор Борис стал чаще общаться с сыном, но теплых доверительных отношений между ними так и не возникло…

Однако Виктору было интересно бывать на работе у отца. Борис безразмерно радовался этому, ведь он мог чаще видеть сына. Но выразить эту радость не мог. Маска строгого и сурового профессора не сходила с его лица, даже когда он оставался наедине с сыном. Этот огрубевший образ овладел им после смерти жены так сильно, что Борис не мог себе позволить душевное общение с кем бы то ни было.

Тем не менее прозорливый, добродушный и любознательный мальчуган стал любимчиком команды молодых ученых в отцовской Лаборатории.

Именно в стенах Лаборатории у Виктора появилась экспериментальная ИИ-помощница, которую он назвал Ира.

4

Эксперименты над людьми

Да, именно в лаборатории Бориса проводились эксперименты над людьми.

И в лабораторию нагрянула государственная межведомственная проверка.

Профессор решил провести презентацию научного проекта, в рамках реализации которого проводились эти эксперименты, разрешенные законодательством. Он пригласил на нее и сына.