Как бы то ни было, с тех пор, как Син покинул спальню в ту ночь, между нами ничего не было. Любые попытки сблизиться с его стороны прекратились. А я просто лежала рядом, свернувшись клубочком, всё гадая, когда же он повернется. Когда поцелует в шею, заставляя меня гореть…

Но он так и не повернулся. Не стал меня целовать. Полагаю, что это к лучшему. Ведь я так и не выпила зелье с клубничным вкусом…

Лязг дверей вырывает меня из задумчивости. Я поворачиваюсь, чтобы увидеть брата.

Джас подходит, улыбаясь и сжимая в зубах трубку, когда-то давно подаренную Синклером. Он вынимает ее изо рта и качает головой.

— Оделась бы потеплее, а то заболеешь. Любуешься зимней природой?

Я снова окидываю взглядом зимний пейзаж.

— Да. Всё выглядит таким… нетронутым. Идеальным в снегу. Как будто когда он растает, жизнь начнется заново.

Джас прищуривается, вглядываясь в мое лицо.

— А ты бы хотела? Начать всё заново?

Я отвечаю настороженным взглядом.

— Что ты имеешь в виду?

— О, ничего. Еще раз спасибо за серьги.

На этот раз я усмехаюсь.

— Тебе повезло, что я не выкинула их после твоего концерта за первым ужином.

Вспышка плутовской улыбки.

— Брось, Роми! Я не мог упустить возможности развлечься, ты же знаешь.

Ну разумеется. Джас всё детство развлекался за мной счет, и я его не нисколько не виню, потому что всё было взаимно. На самом деле, по нему я соскучилась так же сильно, как и по Сину. В этом признаться проще, и я делаю шаг, чтобы встать поближе к брату.

Он достает из кармана кремень и зажигает трубку. Затягивается и выдыхает дым.

Примерно полминуты мы молчим, а потом Джаспер спрашивает:

— Ты знаешь, что сделал Син?

Я подпрыгиваю на месте — от неожиданности и странности вопроса.

— Когда?

— В тот день. Ты знаешь, что он делал у Мелиссы?

Джас выпускает в воздух новую струйку дыма, а я задыхаюсь — от злости, обиды и еще сотни разных эмоций, среди которых нет ни одной приятной. Ну вот зачем он испортил момент?!

— Считаешь меня дурой? — грозно спрашиваю, жалея, что мы вообще начали этот разговор. — Он соврал, что летит к тебе, а сам потащился к ней. Чем еще он, по-твоему, мог занимать у бывшей любовницы?

Хочется верить, что брат не заставит меня произносить вслух. Не настолько же он жесток.

Джас смеряет меня странным взглядом и хмурится.

— То есть, — продолжает он, — за два года ты так и не услышала его версию событий?

Я цокаю языком и закатываю глаза.

— Это кажется очевидным…

Брат внезапно подается вперед, попутно выдавая ругательство.

— Роми, буря тебя унеси! Единственное, что кажется очевидным, так это то, что вы с ним — два самых упрямых идиота, которых я когда-либо видел!

Я несколько раз моргаю, сбитая с толку его напором. А потом шагаю назад и расправляю плечи, стараясь придать себе надменный вид.

— Думаешь, я упрямая идиотка? И почему же, скажи на милость? Потому что не могу понять, как лживый дружок может оказаться важнее родной сестры?

Джаспер морщится и издает протяжный стон.

— Я сто раз тебе говорил, что не выбирал сторону. Ни его, ни твою. И не выбираю сейчас, даже когда сестра меня ненавидит, а лучший друг сходит с ума от тоски.

Я беру паузу, пытаясь собраться с мыслями. Как можно спокойнее произношу:

— Во-первых, я тебя не ненавижу. А во-вторых… Ты правда хочешь, чтобы я поверила, будто Сину плохо живется? Будучи одним из самых богатых и влиятельных драконов в империи? — Я не могу удержаться от горькой усмешки. — Прошу, не смеши меня. С чего бы ему тосковать…

Брат раздраженно фыркает.

— Возможно, тоска как-то связана с тем, что у него не было женщины два года. Или с тем, что та, кого он любит, не хочет выслушать.

Я пытаюсь подобрать отвисшую челюсть.

— Что, прости?

Син не был с женщинами с тех пор, как я ушла? Невозможно!

— Ты слышала меня, — отрезает Джас и затягивается трубкой.

Мы погружаемся в тишину. Обдумывая сказанное, я постепенно прихожу в себя и сужаю взгляд.

Нет, это какие-то уловки. Глупости. Я ему не верю. Должно быть, они с Сином сговорились, чтобы меня облапошить.