— Твой дедушка умирает, — повторяет мама.

Эти слова пронзают мне сердце.

— О-ох… — только и могу выдохнуть.

Теперь мне ясно, почему у мамы покраснели глаза, и она выглядит так, словно не спала несколько дней. Она даже будто бы похудела, или мне только кажется?

Бедная, бедная мама… Бедные мы все!

Мой дедушка, могучий герцог-грифон Элдер Горфилд, всегда казался непобедимым. Неподвластным времени. В нем было столько жизни и силы…

Долгие годы он исправно служил империи, охраняя наши восточные границы. Широкоплечий, громогласный, с густой седой бородой (а она была седой столько, сколько я себя помню), он безжалостен к врагам, но неизменно добр и нежен с нами, своими родными.

Как его могла сокрушить какая-то глупая болезнь? Дело ведь в болезни, не так ли?

Несмотря на боль в груди, я заставляю себя быть сильной и уточняю у мамы:

— А что говорят лекари? Сколько… сколько ему осталось?

Мама приподнимает подбородок повыше, стараясь сохранить гордый вид, но я вижу боль в ее глазах. Моя стоическая, прекрасная матушка… Я должна равняться нее.

— Лекари сказали, что у него впереди в лучшем случае несколько месяцев, — отвечает она. — В худшем — еще пару недель. Надеюсь, он переживет Хон Галан.

Я киваю, изо всех сил стараясь не плакать. Хон Галан, новогодние празднества… Его любимое время года. Торжества начнутся уже на следующей неделе. Без сомнения, в этом году в замке Горф-нест, — родовом поместье дедушки, — должна собраться вся семья.

Это было бы правильно. Наш ему последний подарок…

Ну вот! Слёзы так и норовят пуститься вниз по щекам. Но я стискиваю зубы и проглатываю ком, застрявший в горле. Маме не плачет, и я тоже не буду. В конце концов, за последние два года я неплохо научилась удерживать боль глубоко внутри себя. Спасибо Синклеру за это.

— А как… — начинаю я. — Как Дивора и Мирабель восприняли эту новость?

Мои младшие сестры-близняшки всё еще живут с мамой, и поэтому наверняка уже в курсе.

Мама выдыхает и качает головой.

— Дивора держится. Мирабель полна драматизма. Всё по-прежнему.

Несмотря на обстоятельства, я позволяю себе улыбку. О да, всё по-прежнему. В этом все близняшки — они практически неотличимы внешне, но их характеры прямо противоположны.

В следующем году моим сестрам исполняется восемнадцать, и они уже готовятся стать дебютантками на имперских балах. Вот только если Дивора боится этого, как какого-то особого виды чумы, то Мирабель едва сдерживает радостное волнение.

Мне остается только молить Богов, чтобы сестры не совершили мою ту же ошибку. Пусть их браки будут счастливыми.

— А как бабушка? — уточняю я у мамы.

Глупый вопрос. Как еще моя дорогая бабушка может отреагировать на то, что муж, с которым она душа в душу прожила чуть более шестидесяти лет, вот-вот умрет?

— Бабушка… как и следовало ожидать… — вздыхает мама.

Я снова киваю. А потом понимаю, что понятия не имею, что еще сказать. Мои руки трясутся, и всё, чего мне на самом деле хочется — это броситься на кровать и разрыдаться.

— Полагаю, мне нужно начать сборы? — произношу я, борясь с эмоциями. — Сейчас распоряжусь, чтобы тебе приготовили комнаты на эту ночь, а завтра сможем отправиться в Горф-нест…

— Нет, Роми. Завтра я поеду не в Горф-нест. Не сразу, по крайней мере.

Я хмурюсь. Не понимаю, почему…

— А в чем причина? Я думала, нам нужно оказаться там как можно скорее, разве нет?

Матушка медлит, прежде чем ответить:

— Сначала мне нужно съездить за Джаспером. Я отправлюсь к нему утром, и мы с ним вместе прибудем в Горф-нест.

Ах, вот в чем дело… Я подавляю в себе желание фыркнуть. Еще же Джаспер, ну конечно!

С ним я тоже не разговорила уже более двух лет, и продолжу в том же духе, если этот засранец не извинится.

Джаспер-Джаспер… То же мне старший брат! Мало того, что он распутник и самый известный грифон-холостяк в столице, так он еще и встал на сторону Синклера!

Да, конечно, они дружат с детства, но так же нельзя, пекло его поглоти! Если лучший друг изменяет твоей сестре — он перестает быть твоим лучшим другом. Точка. Что может быть проще?

Но не-е-ет, Джаспер у нас не такой. Ему наплевать на чувства сестры. Болван!

Возможно, так на его разум подействовал титул маркграфа, который он позорит с тех пор, как наш отец погиб на войне с нагами. Не представляю, что Джас будет делать, если наги снова нападут и уже ему придется защищать наши границы.

Джас и защищать? Ха-ха!

Лучше всего ему даются попойки, о которых потом судачит полгорода, да азартные игры, когда он обирает до нитки таких же пьяниц, как он сам.

— Роми, — сдержано говорит мама, вырывая меня из потока гневных мыслей. — Твой брат имеет полное право знать. Как и мы все.