— Там был человек, — наконец, тихо прошептала она. — Он меня… почувствовал. Мы так умеем. Не все, но я умею. У меня так с самого детства. Они постоянно хотят меня поймать. Я не знаю зачем, но они не оставили своих попыток. Они меня постоянно преследуют. Я их чувствую. Всегда!

— Кто такие они? — ненавязчиво уточнил Петя, чувствуя, как по спине пробежал холодок. — Зачем тебя ищут?

— Я… я не знаю.

Медленно, словно торя узенькую дорожку сквозь окаменелую почву, вымывая камешек за камешком, слова начали литься из девушки сначала струйкой, потом ручейком, а через полминуты уже — полноводным потоком. Захлёбываясь, будто стараясь успеть выговориться, девушка начала рассказывать.

Путаясь, перескакивая с места на место, смешивая времена и годы, Алиса продолжала изливать, всё, что с ней происходило с самого детства до встречи с Полозовым, вероятно уже даже упустив из виду, что её внимательно слушают.

Постепенно у Петра в голове начинала складываться полная картина происходящего.

Когда Алиса дошла в своём рассказе до момента смерти тёти, Петя её не перебивал. Да и не нужно было этого. Алиса прекрасно справлялась с этим сама, ненадолго замолкая, будто размышляя, стоит ли вываливать эту информацию на парня.

Когда её повествование дошло до момента с её преследованием неизвестными менталистами, которые появились, когда девушка осталась без покровительницы, Полозов осторожно начал задавать простенькие вопросы, на которые Алиса с готовностью отвечала.

Было заметно, что все эти годы, она носила всё это в себе. Пётр её понимал, поскольку по себе знал, что в жизни каждого человека рано или поздно наступает момент, когда выговориться кому-то — просто жизненная необходимость.

Не заимев ни одного настоящего друга за свои шестнадцать лет, Пётр сейчас сопереживал девушке, чётко понимая, что тех подруг, которых Алиса ему представляла в «Орхидее», она заимела с помощью своего дара. И тогда она ему соврала. Это теперь было ясно, как белый день. Вот только Полозов не спешил её осуждать, чётко понимая мотивы девушки.

Петя не следил за временем, но по его внутренним ощущениям исповедь девушки затянулась надолго. Через пару часов уже начнёт светать. Но — плевать. Сегодня Пётр уже никуда не спешил. Со скрытой жалостью глядя на свернувшуюся в калачик девушку, парень раздумывал, как ему правильно сейчас поступить.

Когда голова Алисы оказалась у него на коленях, он лишь удивлённо поднял брови. Робко приобняв девушку за плечи, парень продолжал слушать её сбивчивую речь. Внезапно повисшую, а затем затянувшуюся паузу, парень прерывать не решился. Лишь спустя какое-то время, услышав ровное сопение девушки, Петя понял, что она просто-напросто уснула.

«Натерпелась, бедняжка», — грустно улыбнулся Полозов с несвойственной для него нежностью.

Сформировав конструкт паралича, только в этот раз напитав его достаточным количеством силы, он отпустил поводок, смотря, как еле светящийся глиф впитывается в шею девушки.

Это позволит ей спокойно поспать пару часов, а Петру развяжет руки на такое же количество времени. Аккуратно сняв её голову со своих коленей, подложив вместо них подушку, Петя тихо поднялся, стараясь не производить шума.

Сейчас нужно было найти ей одежду, хотя бы на первое время. Даже с учётом того, что он наложит на них морок, чтобы довезти Алису до ближайшего магазина готовой одежды, парень понимал, что проблема таким образом только приумножится.

Любой здравый человек в чистой части города обязательно известит полицейских, едва завидев в каком виде находится девушка. А уж о Второй Базарке и говорить не приходилось: здесь налево стучал каждый пятый. Проверять насколько быстро информация окажется в ненужных ему ушах, Пётр не собирался. И так достаточно наследили в последнее время.

Накрыв съежившуюся Алису пледом, Полозов вышел из спальни, плотно прикрыв за собой дверь.

Уже на втором этаже, Петя услышал снизу какую-то возню. Остановившись, Пётр набросил на себя морок, после чего продолжил движение.

Два каких-то мужика, довольно затрапезного вида, стояли посреди разгромленной лавки, деловито осматриваясь.

— Опа, — воскликнул один из них, едва завидев Петра. — А ты чьих будешь, мил человек?

Фраза, сказанная довольно радушно, никак не сочеталась с нехорошим оценивающим прищуром второго, который, как ему казалось, незаметно засунул руку в карман.

«Нож или кастет, — равнодушно отметил Петя, формируя новый конструкт. — Ничего не меняется!».

— Сейчас это совершенно неважно, — спокойно ответил Полозов. — И я попрошу вас не шуметь. Наверху спит девушка, сон которой не нужно тревожить.

При слове «девушка», эти двое многозначительно переглянулись, а Петя утвердился во мнении, что миндальничать с ними точно не стоит.

— Конечно, конечно, — с готовностью кивнул второй, обходя парня сбоку. — Не изволь беспокоиться, всё будет в лучшем виде. Мы только спокойной ночи ей пожелаем, да проверим, чтобы никакая тварь не посмела её побеспокоить.