Естественно, что после описанного случая были приняты конструктивные изменения, которые, во-первых, сделали кабину не боящейся кислорода за счет покрытия нержавеющей сталью. Вторым шагом явились доработки, исключившие необходимость слива жидкого кислорода.

Еще раз хочется отдать должное находчивости и мужеству Леонида Александровича Воскресенского. Недаром его называли испытателем номер один.

Участники запуска ракеты Р-7 и телезрители уже привыкли к эффектному зрелищу, особенно если пуск происходит в ночное время, когда степь озаряется багровым светом, и ракета, как белый лебедь, величественно покидает Землю, с каждой секундой ускоряя свой полет. Могучий громоподобный грохот двигателей постепенно стихает, ракета яркой звездочкой удаляется в небо. Утомленные работой и нервным напряжением люди улыбаются, поздравляют друг друга, пожимая руки.

Но такая идиллия была не всегда. При первых пусках у людей бледнели лица и замирало сердце. Казалось, что вот-вот произойдет катастрофа. Ракета стояла, объятая пламенем, точнее, ракету просто не было видно. На старте бушевал факел. Время тянулось неумолимо медленно, не предвещая ничего хорошего. Было впечатление, что на борту пожар. Но вдруг из этого факела показалась головка ракеты, огонь стал быстро исчезать, и ракета полетела.

Дорого обошлись эти мгновения участникам пуска.

Так что же произошло?

А дело в том, что ракета располагалась на стартовом сооружении так, что ее хвостовая часть с двигателем находилась на семь метров ниже «нулевой» отметки, то есть поверхности земли. Между корпусом ракеты и стартовым сооружением (стартовой системой) образовался кольцевой зазор, через который снизу газоотводящего лотка (то есть с глубины 30 метров) вверх, как через трубу, поднимались выходящие потоки воздуха, обтекая ракету. Когда двигатели ракеты начинали работать на предварительной, а затем и на промежуточной ступенях, их реактивные струи, имея еще сравнительно небольшую массу и скорость истечения, не могли преодолеть упомянутых восходящих воздушных потоков и, подхватываясь ими, устремлялись вверх, образуя вокруг ракеты факел.

Процессы в камерах сгорания еще не достигли расчетного режима, поэтому в истекающих газах содержались частицы непрореагировавшего горючего, которые догорая в атмосфере, усиливали факел. В целом, это явление было непредвиденным, а его последствия непредсказуемы. Поэтому Королев дал задание незамедлительно проработать методы борьбы с ним. Первый вариант был до наивности простым и заключался в том, что кольцевой зазор перекрывался мембраной из толстого брезента, которая по идее должна была препятствовать образованию «эффекта трубы». На практике вся эта конструкция оказалась громоздкой, сложной и не внушала доверия.

Дальнейшие усилия были направлены на то, чтобы не только ликвидировать воздушные всходящие потоки, но и сформировать потоки, устремленные вниз, которые помогали бы реактивным струям пойти в нужном направлении. Идея оказалась плодотворной, а ее воплощение, как говорится, дело техники. Задача была решена. Впереди ждали другие.

Первый искусственный спутник Земли был уже на полигоне (в то время мы так называли будущий космодром «Байконур») на технической позиции, где специалисты готовили его к установке на ракету-носитель. Он покоился на специальной подставке, верхнее кольцо которой было покрыто красным бархатом, и на его фоне отполированный до блеска спутник напоминал музейный экспонат. Этот блеск был необходим для того, чтобы его поверхность обладала максимальной отражательной способностью, облегчающей для наземных станций слежение за спутником. Вся технология работ со спутником на заводе и полигоне требовала особой осторожности обращения с этой зеркальной поверхностью. Не дай Бог поцарапать!

Как-то я подошел к рабочему месту, где работали со спутником, и мне бросилось в глаза излишнее количество людей вокруг него и резкий повышенный голос Сергея Павловича, распекавшего кого-то. Подойдя ближе и получив от него свою долю, я понял, что хотя ничего не произошло, основания для воспитания ответственного отношения к делу были. А дело в том, что бархат был прибит к кольцу маленькими гвоздиками, шляпки которых были утоплены и не касались поверхности спутника, но сам способ крепления гвоздями, а не тесьмой и не клеем был не лучшим. Сколько опытных конструкторов и испытателей видели это и не задумывались. И надо было, чтобы Главный конструктор увидел и ткнул носом. Да, спутник был его детищем, к нему он шел долгой и трудной дорогой, и мелочей здесь быть не должно.

С появлением тяжелой ракеты-носителя у Королёва появились возможности реализовать давно вынашиваемые планы запуска космических аппаратов для решения тех или иных задач. В конструкторском бюро и на заводе, а также в смежных организациях работа шла с громадным напряжением, но организованно и результативно, не было бестолковщины, которая дергает хуже, чем любая перегрузка. Время измерялось не сутками, а часами. В этой обстановке доставка космических объектов по железной дороге по 4–5 дней, тем более, когда дата пуска была связана с конкретной датой и астрономической обстановкой, была неприемлема. Королёв дал задание тщательно продумать все тонкости, связанные с транспортировкой в самолете, которым мы располагали. А тонкостей было много, если учесть, что объект размещался в негерметизированном отсеке, где во время полета температура и давление менялись в широких пределах. А чтобы повысить ответственность за эту операцию, он ввел порядок, когда объект сопровождался высококвалифицированным сотрудником, вплоть до начальника отдела. Перед взлетом специальный инструктор надевал на сопровождающего парашют, вручал кислородную маску и показывал люк, через который в случае необходимости следовало покинуть самолет, и добавлял с улыбкой, что за бортом температура будет не менее 50 градусов.

Году в 55–56 Сергей Павлович с группой сотрудников, закончив работу в командировке в одном из северных городов, приехал на аэродром, чтобы вылететь в Москву. Дело было в начале ноября, погода стояла скверная, Москва не принимала из-за сплошной облачности. Вполне типичная и привычная ситуация. Что в таких случаях делают обычные пассажиры? Одни дремлют, другие в ресторане водку пьют, третьи бесцельно бродят. Всех объединяет одно чувство: полное бессилие изменить положение. Погода не летная… О чем говорить?