— Если ты сейчас же не уберешься, я проломлю тебе голову. Повторяю, Андрей, не делай глупостей. Я же сказала, завтра обо всем поговорим, на трезвую голову.

Он не испугался ее табуретки. И возможно, не прочь был сейчас, чтобы она в самом деле в черепки разнесла его никому не нужную голову. Остановил его Галкин взгляд — на удивление спокойный, холодный, неуступчивый.

— Ты еще пожалеешь об этом, — сказал сквозь зубы и ушел, оставив дверь распахнутой.

Желание у него осталось только одно, громадное, неизбывное желание, но ни капли спиртного в доме не оказалось. Упал поперек кровати и затих, зарывшись лицом в подушку…

Сколько пролежал он так, в полузабытье каком-то, сказать не сумел бы, не меньше получаса, наверное. Пробудил его дверной звонок. Угрюмо подивившись столь позднему визиту, подумал сначала, что заявился кто-то из бесцеремонных приятелей, решил не открывать. Ни видеть, ни слышать никого не хотелось. Но звонок повторился — длинный, настойчивый. Андрей разозлился, однако мелькнула вдруг мысль, что поздний гость мог заявиться не с пустыми руками.

Открыл — и ошарашенно заморгал. Кого угодно ожидал увидеть, только не Галку. Она стояла перед ним, не в домашнем халате, в красной, с короткими рукавами блузке и узкой черной юбке, глядела хмуро, настороженно.

— Ты чего? — пришел в себя Андрей.

— Мне надо срочно поговорить с Кешей. У тебя есть его номер телефона?

— Нет… То есть… не его номер… А что случилось?

— Так есть или нет?

Он долго не отрывал взгляда от ее лица, потом сказал:

— Уходи. Уходи от греха. Переживешь без Кеши. Хватит с тебя одного прохвоста. И с меня тоже. Мразь на мрази… И ты не лучше… Дрянь!

Он намеренно хамил, заводился, и в самом деле хотел, чтобы она ушла — боялся самого себя, чувствовал, что очередного позора не вынесет. А она еще больше поразила его: бровью не повела в ответ на оскорбления, бесцеремонно вошла, демонстративно уселась на стул посреди комнаты.

— Не уйду, пока не дашь телефон. — И уже более мягко, проникновенно: — Андрей, я ведь никогда ни о чем тебя не просила. Пришла бы разве сейчас к тебе, если бы не изводилась так?

— С чего это ты вдруг так изводиться начала? — накручивал себя Андрей. — Чего это тебя распирать стало на ночь глядя? Приспичило?

Галка словно не замечала издевательских ноток в его голосе.

— Андрюша, будь человеком. Мы же с тобой столько лет дружны, с детства. Ты ведь меня знаешь. Не дрянь я и не стерва. Боюсь я. Что-то случилось, понимаешь, нехорошее, подлое…

— С… Линевским твоим? — заставил себя выговорить Андрей.

— Да, — односложно ответила Галка.

— Боишься, что завез его куда-нибудь не туда Кеша?

— Да. Понимаешь, он… Ну, все равно уж теперь… Я не стану тебя… Да и нечего мне скрывать. В общем… он, когда я из машины выходила, шепнул мне, что через десять минут вернется…

— И ты места себе не находишь, что не вернулся, не осчастливил тебя? — Андрей, что сил было, старался не показать, как больно ему от Галкиных слов.

— Не надо ерничать. Просто у меня есть основания для беспокойства, сердце не на месте. Помнишь, хозяин дачки пригласил меня? Так вот, когда я с ним танцевала, то случайно заметила…

Историю с похищением ключей, а затем с неожиданным их появлением Андрей выслушал молча, спросил лишь:

— И поэтому ты всполошилась, что не вернулся к тебе твой распрекрасный Линевский?

— Не только поэтому. Мне там не понравилось многое. И вообще вся эта странная затея с обмыванием диссертации… Раньше как-то не придавала значения, просто внимания не обращала, а потом, когда домой вернулась… Что-то там нечисто. А уж вспомнила, как обрабатывал Кеша меня, чтобы обязательно привезла Виталия… Со мной, допустим, ясно, там одни мужики собирались, но он-то им зачем понадобился?

— Да, компанийка там собралась ушлая, — неосторожно хмыкнул Андрей.

— Правда? — всем телом подалась вперед Галка. — Ты тоже заметил? А как ушли вдруг они, шептались о чем-то в другой комнате, помнишь? А потом сразу засобирались… Ведь неспроста же все! Виталию грозит опасность, а может быть, уже… Телефон его не отвечает, три раза звонила… Я должна поговорить с Кешей, он же с ним последний из всех остался. Неужели тебе так трудно?..

— Гал, — замялся Андрей, — я все понимаю, но… ты требуешь от меня невозможного… Я ничего не могу тебе объяснить, но… Не могу я… Извини…

Галкино лицо покрылось красными пятнами, глаза влажно заблестели. Резко встала, пошла к выходу. У дверей обернулась:

— Эх, ты! Ну, не любишь ты Виталия, отомстить хочешь, но не думала, что ты такое ничтожество. Как же раньше я тебя не разглядела? И какой из тебя к черту писатель, если душонка у тебя такая мелкая? Телефон пожалел! Я тут перед ним распинаюсь, а он… Знать тебя больше не желаю, предатель!

— Погоди, — глухо произнес Андрей. — Я сейчас позвоню. И не думай обо мне хуже, чем я есть, ты же ничего не знаешь! Я для тебя… — Не договорил, безысходно махнул рукой, набрал номер, сказал в трубку: — Это Андрей Гурков. Извините, что так поздно, но у меня очень важное дело. Мне обязательно нужно связаться с Кешей. Речь идет о Линевском. — И вернул трубку на рычаг.