— Я имею право задавать вопросы, касающиеся благополучия моей дочери! — воскликнул папа.

— Джасира уже ответила на ваши вопросы.

— Она врунья, — заявил папа.

— Что-что? — не понял Гил.

— Она постоянно врет.

— Я никогда не ловил Джасиру на лжи, — ответил Гил, — и она всегда была предельно честна со мной и Мелиной.

— Ну-ну, — хмыкнул папа, — это мы еще посмотрим.

— Все, хватит, — решил Гил. — Хватит с меня этих мерзостей. Сейчас мы пойдем есть пахлаву, а потом вы с Тэной уйдете домой.

— Разумеется, — раздраженно бросил папа. — Как вам будет угодно! — Он прошел в мою ванную и захлопнул дверь.

— Пошли, Джасира, — сказал Гил и положил мне руку на плечо, ведя к лестнице. Пока мы спускались, мне было ужасно плохо. Мне казалось, что я должна ему сказать: “Уберите руку! Он прав, я врунья!”

— А где твой папа? — спросила Тэна, как только мы вошли в гостиную.

Судя по всему, они с Томасом уже закончили с посудой. Он снова уселся на пол, а она устроилась на противоположном от Мелины конце дивана.

— В ванной, — ответила я.

— Держи, — сказал Гил, передавая Томасу куртку.

— О, спасибо, — поблагодарил тот.

— Не стоит тебе больше наверх ходить, — добавил Гил.

Томас кивнул:

— Конечно.

— Ну, — сказал Гил, легонько хлопнув руками, — кто хочет кофе?

— Мне без кофеина, если можно, — попросила Тэна.

— Один без кофеина, — повторил Гил.

— Мне тоже! — сказал Томас.

— А ты, Джасира? — спросил Гил.

— Да, спасибо, — ответила я. Мне никто раньше не предлагал кофе. Я всегда думала, что еще слишком маленькая, чтобы пить кофе.

— А я молока выпью, — решила Мелина.

Гил кивнул и отправился на кухню.

Я уселась на диван между Мелиной и Тэной. Мелина протянула руку и погладила меня по голове.

— Все в порядке? — поинтересовалась она.

— Да, — кивнула я.

— Ну и хорошо.

Я взглянула через журнальный столик на Томаса, который улегся на пол. Он скатал куртку в рулон и подложил под голову вместо подушки. Глаза у него были закрыты.

— Ну что, готов идти домой, Томас? — спросила его Мелина.

— Ага, — ответил он, открыв глаза. — Но только после пахлавы.

Тэна кивнула:

— Рифат прекрасно готовит.

Через несколько секунд на лестнице показался папа. Он очень странно выглядел, а в руках у него был зажат кусочек туалетной бумаги.

— Рифат, — окликнула его Мелина, — мы готовы к вашей пахлаве. Впервые за все время я услышала, как она назвала его по имени.

Папа ей не ответил. Он молча спускался по лестнице. Потом он подошел к Томасу, лежащему на полу, и сказал:

— Встань.

— Что? — не понял Томас.

— Встань, — повторил папа.

— Что такое? — спросил Томас, садясь. — Что такое-то?!

Папа развернул туалетную бумагу и оттуда что-то выпало, прямо на колени Томасу.

— Что за хрень! — завопил Томас. — Какая мерзость!

— Это твое, — сказал папа.

Сначала я не поняла, что же это такое, но потом, когда Томас поднял его, я поняла, что это презерватив.

Папа повернулся к Мелине.

— Вы чем им тут позволяете заниматься? — поинтересовался он.

— Ничем! — воскликнула она. — О чем вы? Что это за дрянь?

— Это презерватив! — выкрикнул папа.

— О господи! — выдохнула Мелина, пытаясь встать. Я протянула руку, чтобы помочь, но она ее не заметила.

Гил, наверное, услышал папины крики, и решил выйти из кухни.

— Что случилось? — спросил он.

— Я нашел презерватив в вашем туалете, — заявил папа. — В туалете Джасиры!

— Какой еще презерватив? — не понял Гил.

— Его презерватив! — воскликнул папа, указывая на Томаса. — Он тут единственный, кому может понадобиться презерватив!

Томас взял со стола салфетку и завернул в нее презерватив, потом встал.

— Куда это ты направился? — гаркнул папа.

— Выброшу это в мусор, — сказал Томас. — Отвратительно, что вы вообще вытащили его из туалета.

— Дай его мне, — потребовал папа.

— Нет, — отказался Томас.

Папа рванулся вперед и выхватил салфетку из его рук.

— Господи! — воскликнул Томас.

— Ты никуда не пойдешь! — заявил папа. — Стой тут! — Потом он перевел взгляд на Мелину. — Я хочу знать, почему вы позволяете моей дочери пользоваться презервативами.