Убедившись, что найф обездвижен, нападавшие показались: двое в черных костюмах и в масках ночного видения.

Дав тяжело дышал, по лбу скатывались струйки пота.

Один из людей пнул его тяжёлым ботинком, ломая рёбра. Итальянец сжал зубы сильнее, и тот с досадой прокомментировал:

—Стойкий, засранец.

—Ничего, посмотрим, как дальше запоёт.

Подбежал третий, с рулоном под мышкой. Как куклу Давиде завернули в брезент, подхватили и куда-то понесли.

Дав лихорадочно соображал. Сколько времени он потратил? Когда Нэнс отправится на его поиски, и увидит следы? Доживёт ли он?

С большой вероятностью не доживёт, и нужно рассчитывать на себя.

—Тяжелый, собака!

— Ещё повезло, что старый! Старые маленькие!

Получается, они знали, кто он, и это их не пугало.

Несли его недолго и грубо вывалили из брезента на расчищенной поляне, посреди которой собрали деревянную конструкцию в форме буквы «Х». В конструкцию были вмонтированы браслеты и ошейник, и Дав понял: если его пристегнут, точно наступит конец. Он останется беспомощным, даже когда пули выйдут, пробуравив тело насквозь, а пересечь черту ему не позволят. Эти ребята — профи, они всё предусмотрели.

Несколько зарядов уже вышли, подвижность вернулась, но очень ограниченная. Дава поставили на колени, и в каждом движении чувствовалось, насколько отлажен у компании порядок действий.

Подняв глаза на человека перед собой, Дав выдохнул:

—Отличный костюм.

В ответ получил удар в живот кастетом. Кто-то схватил его руку, и Давиде дёрнулся, зная, что сил уйти на самом деле не хватит, однако порой его спасал не холодный расчёт, а исключительно упорство и удача. Но он даже на ногах не удержался. Владелец кастета ткнул вампа ножом вбок и провернул. Судя по всему, с удовольствием.

—Давайте быстро!

Дава поместили в орудие пыток, и посеребрённые оковы окончательно убили надежды вырваться. В рот засунули кляп.

Сознание отказывалось смириться с происходящим. С него срезали одежду, один из Линчевателей устанавливал камеру, а Давиде всё искал подтверждение тому, что идёт спектакль и провокация. Просто Лоренцо хочет его унизить. Просто Альберт собирается демонстративно спасти. Просто… Боль мешала соображать. Дав пытался сконцентрироваться хоть на чём-то, запомнить приметы людей, зафиксировать детали нападения. И думал, думал, думал, как выбраться… Пули просачивались сквозь него, но медленно, потянуть бы как-то время…

Для подсветки съёмки твари включили фонарь. Дав стоял полуголый, с руками, вытянутыми по «Х».

Человек с кастетом достал из сумки на земле плеть. Взвесил в руке.

—Жаль, времени мало. Девка твоя наверняка рядом вертится, — плеть вернулась в сумку, и мужчина извлёк топорик, протянув его товарищу. Тот будто сомневался.

—Слушай… Может того… побыстрее?

— Не дрейфь! Они не люди, мы их пища.

Взяв топор, человек приблизился к Даву и рубанул ему по уху. Вампир заорал, крик растворился в кляпе, превратившись в сип. Второй удар пришёлся по пальцам правой руки, после чего топор застрял в дереве, и мучителю пришлось довольно неловко его вытаскивать, но Давиде было плевать. Он кричал и корчился, пот заливал глаза, в голову лезли молитвы, причем именно те, которым первым в детстве учила мама, и звучали они её голосом.

Ave Maria, gratia plena,

Dominus tecum.

Benedicta tu in mulieribus...

Снова нож в живот в проворотом. Обращение к третьему:

—Второе ухо твое. Ему не понадобятся.

Дав смотрел за перемещением топора уже с холодным предвкушением. Пока бандиты развлекались, вышли три пули. Осталось пять, и Дав с оговорками сможет двигаться. Да, пока тело ни на что не годилось, но из-за кровопотери он стремительно приближался к черте. А вампир за чертой способен на многое. Садисты себя переоценили. Главное, чтобы не опомнились.

Щёлк.

Мужчины синхронно вздрогнули. Кто-то за деревьями взвёл курок.

***

В Аду выстрелили, потом закричали:

—Сдурел? А если там человек?!

—Человек! — подтвердила Ада, прячась за стволом не самой подходящей толщины, который просто оказался ближайшим. — Я вызвала полицию! А ещё я вооружена, и вас снимаю.

Сердце бешено колотилось, и казалось, будто дыхание слышит пол-леса.

—Врёшь!

Ада не стала развивать дискуссию.

—Уходите! Вы нарушаете закон! Уйдёте сейчас, сможете скрыться!

— Он заслужил казнь. Он убийца. Прирожденный истребитель людей.

— Знаю. Я охотник.

Она надеялась, что фраза собьёт их с толку и породит подспудную симпатию.

Кто-то подкрадывался к Аде справа. Высовываться было страшно — вообще страшно было просто кошмарно, Ада не собиралась противостоять людям, тем более в момент, когда тело её подводило! Впрочем, после увиденного называть их людьми язык не поворачивался.