Ночи становились холодными. Приближалось время сбора урожая и перегон скота с летних пастбищ. Дворяне предвкушали прибыль и предстоящие праздники, крестьяне — тяжелую работу в поле, а после — заботы по подготовке припасов к зиме. Так же предстояло запасти сено, сшить или обновить зимнюю одежду, подлатать хаты, хлева и разного рода инструмент. Зимой, как известно, время для изготовления предметов мебели, тканей и других поделок, которые можно продать и выплатить оброк помещику.

Эва дремала у костра, завернувшись в шерстяное одеяло. Дубовые ветки умиротворяюще потрескивали. Девушка вспоминала теплые покои в отцовском замке, которые отапливали углем и застилали коврами. Мягкие перины, под которые служанки заботливо укладывали металлические грелки и пуховое одеяло, такое огромное, что она могла заворачиваться в него на четыре оборота.

Дорожные лишения и неудобства тяготили. Хотелось поскорей забраться в горячую ванну и понежиться, попивая пряное вино или молоко с медом. Дочь лорда Ноа де Брезе хоть и не тянулась к балам и пирам, но комфорт любила, а потому долгие путешествия нагоняли на нее тоску. Она даже немного позавидовала матери, которую считала глупой и недалекой. Матушка-то наверняка сейчас сидит у камина в мягком кресле, протянув ноги к огню, и болтает с назойливыми фрейлинами.

Звезды и луна светили ярко, хорошо освещая округу, но свет не мог пробиться через могучие кроны вековых дубов. Дубрава, словно крепостная стена, высилась над дорогой в Вильдере и небольшой стоянкой, где разбили лагерь сопровождавшие леди. Рыцари еще не спали, громко гоготали у костра, распечатав один из бочонков с вином. Сняв доспехи после долго дня в седле, они полулежали у огня в туниках из плотной ткани, отороченных мехом. Недалеко от них раскинулся небольшой алый шатер, возведенный специально для леди Эвы. Воины же отдыхали в палатках вокруг него. Сквайры, закончив с чисткой коней, принялись чистить оружие и доспехи. Те оруженосцы, кому посчастливилось стоять за спинами рыцарей и следить, чтобы их кубки не пустовали, дремали закатив глаза.

— Это все — полная ерунда, — один из рыцарей, выглядевший бывалым воином, небрежно махнул рукой. — Ни одна пехота не устоит перед натиском тяжелой конницы. Что толку от большого щита, когда на тебя несется дестриэ, покрытый кольчугой, а на нем всадник в стальных латах. Чей щит, кстати, тоже весьма массивный.

— Но Тамор с помощью легионеров захватил весь материк, да еще и Южные земли в придачу, — не унимался юнец, совсем недавно произведенный в ранг рыцаря самим лордом де Брезе. — При том, что у имперцев имелась только легкая кавалерия.

— И где сейчас твой Тамор?

— Ой, да чего говорить, — вмешался третий, потирая свернутый на бок нос, — не даром ныне они набирают катафрактов. Дураку ясно, что в поле рыцарям нет равных.

— Я бы на месте короля созвал бы знамена и дожал бы таморцев, — бывалый крепко приложился к кубку, — в Исиасполисе наверняка куча сокровищ. Да и ленов на всех не хватает. С каждым годом безземельных рыцарей все больше. Таких как ты, например, — он тыкнул пальцем в колено юнца. — Считай доспехи и оружие от лорда, конь тоже его, а без жалования ты даже разбавленное вино себе не купишь. Чем дальше, тем сложнее вассалу будет отстаивать собственные интересы.

— Тебе ли жаловаться? — рыцарь со сломанным в молодости носом нахмурился. — У самого две деревни и крепость под Вильдере.

— Так-то так, но у меня еще три сына. Старшему, конечно, земли в наследство перейдут, а остальные? Разорюсь, прикуплю им доспехи, коней, а дальше куда? Мне им жалования платить не с чего. Вот и пойдут к нашему лорду с поклонной головой, да протянутой рукой.

— На то мы и рыцари, — парировал собеседник, — чтобы ратным делом себе земли завоевывать. Если твои сынки проявят себя в бою, то господин феод не пожалеет.

— Ага, как же. Вон сир Горст госпожу Эву от медведя спас, да сам чуть кони не двинул, где ж его землица?

Девушка находилась всего в десятке шагов и, услышав куда зашел разговор, с возмущением открыла глаза. Не хватало еще, чтобы вассалы осуждали отца за его спиной. Она откинула одеяло и поднялась, расправив полы дорожного плаща.

— А я землицу себе сам добуду, — массивная фигура неожиданно возникла за спиной бывалого рыцаря. Великан, закованный в латы, держал в левой руке большой рыцарский щит, прикрепленный ремнем к плечу. В правой, отражая отблески костра, горел широкий клинок. Рукоять его была длинной, подразумевая использование двумя руками, но ночной гость легко удерживал меч одноручным хватом.

— Холм?! — бывалый удивленно повернулся.

Легким взмахом Горст расколол голову сидящего. Рыцари вскочили, хватаясь за длинные кинжалы, висевшие на поясе и предназначенные скорее для подчеркивания статуса и резки мяса. Мечи, копья и булавы находились у сквайров. Следующий взмах сокрушил юнца. Паренек завалился на спину, широко раскинув руки. Лесистый Холм рубил всех, кто не успел отскочить от костра.

— К оружию! — скомандовал свернутый нос. — Защищайте леди!

Усталые оруженосцы в панике хватали все, что первым попадется под руку. Кто-то схватил шлем и побежал искать своего господина, кто-то несся с копьем и мечом, некоторые вовсе застыли на месте. Только несколько сквайров, ходивших в оруженосцах десяток лет и видевших кровь не только на ристалище, заняли оборону там, где находились. Вооружившись оружием господ, они приняли на себя удар главных сил нападавших, чем выиграли немного времени.