— Дверь открой! — по деревянному полотну прилетает настолько мощный шлепок, что я рефлекторно отпрыгиваю в сторону. — Аня! — и, не дожидаясь ответа, Мирон с силой распахивает ее, врываясь в комнату как ураган. Следом щелкает замок. — Я не дам тебе уйти! — Савельев подходит ко мне вплотную, и я дергаюсь, когда мужская ладонь касается щеки. — Ты — моя одержимость, новенькая…

По спине пробегает холодок, тело покрывается потом. Лишившись дара речи, не нахожу, что сказать на это признание.

— Останься со мной, — с вибрациями в голосе шепчет Савельев.

— Мир, я не могу. Все это неправильно, понимаешь? — кусая щеку изнутри, с трудом выдавливаю слова.

— Если нас тянет друг к другу, нет смысла сопротивляться этому, — высунув кончик языка, Савельев пошло проводит им по моим губам. — Сладкая… Иди ко мне…

— Нет! — шарахаюсь тут же. — Мы не должны. Мы не можем. Нельзя… Нам нельзя быть вместе!

— Да, блядь, почему? Объясни мне, Ань!

— Это все плохо закончится, — пишу, не разбирая интонаций.

— Не узнаем, пока не попробуем, Тихоня…

Не успеваю ничего сказать в ответ, как Мирон тут же прижимает меня к себе, целуя в губы. Наши языки сплетаются в диком танце, наглые руки Савельева исследуют мое тело, а я тихо постанываю, задыхаясь от восторга.

Поцелуи — это так здорово и так приятно!

— Останешься сегодня со мной? — выдает Мир приглушенно. — В этой комнате… Пожалуйста… Обещаю не трогать. Ну, если только самую малость, — и хитро улыбается.

Я теряюсь сильнее, чем когда-либо. Несмотря на мою скованность и неопытность, знаю, о чем говорят подобные предложения. И это пугает меня.

— Мне страшно, Мир…

— Не обижу, котенок. И если попросишь, остановлюсь.

Набираю скорость. Делаю глубокий вдох. Задерживаю дыхание. И… Ныряю в этот самый порочный омут. Я — идеальная жертва для искусителя.

— Хорошо, — киваю головой, прижимаясь к Миру сильнее. — Я останусь с тобой. Но… Но спать мы будем под разными одеялами, — а сама не верю, что это происходит со мной.

— Ты всегда бы такой жестокой? — приподняв одну бровь, коротко посмеялся Савельев, но сбавил обороты. — Хочешь, чтобы я ласты склеил?

Я лишь смущенно отвожу глаза и обнимаю Мирона. Так мы стоим минуту, другую, третью… Он целует меня в макушку, его руки гладят мою спину, плечи, и от этого становится тепло. По телу проходит дрожь, от которой хочется раствориться в этом порыве нежности. Прижимаясь к мужской груди, слышу, с какой силой бьется его сердце, но и мое ни на один удар не уступает.

— Идем спать? — спрашиваю, с трудом отрываясь от Савельева. — Только… Ты можешь отвернуться, чтобы я переоделась?

Мирон кивает и выполнять мою просьбу. Убедившись, что он не подсматривает, быстро достаю из сумки пижаму, короткие шортики и футболку. В спешке надеваю все это на себя и прячусь под одеяло, натягивая его чуть ли не до самого кончика носа.

— Все. Можешь тоже ложиться. Второе одеяло я видела в шкафу, — информирую и поворачиваюсь набок, складывая ладони под щеку.

Тихий шорох. Громкий стук моего сердца. Тяжелое дыхание.

Отодвигаясь ближе к краю своей половины кровати, зажмуриваюсь, чтобы унять волнение. А когда матрас рядом со мной прогибается, я резко вспыхиваю. Температура тела достигает критической отметки. Дальше происходит мощнейший скачек адреналина, и я шумно выдыхаю.

Божечки… Мы в одной комнате. В одной кровати. Практически обнажены, и нас разделяет только тоненькое одеяло. И это не сон! А завтра я буду сгорать от стыда, медленно убивая себя самокопанием.

— Ань… — шепчет Мир осипшим голосом и, наплевав на данное слово, откидывает одеяло в сторону, прижимаясь грудью к моей спине. Обнимая за талию, кладет руку на живот, принимаясь вырисовывать на нем узоры. Я чувствую его тепло, дыхание у себя на шее, его губы, прикасающиеся к моим волосам…

— Мирон, ты что делаешь? — хриплю задушено, ощущая жар внизу живота. Стыдно признаться, но у меня там все пульсирует и приятно ноет. — Отодвинься!

— Чем больше ты елозишь, тем сильнее во мне просыпается желание, — говорит вроде бы спокойно, но я чувствую, как его… кхм… орган… упирается в меня. — Я просто обнимаю тебя. Спи давай, недавака!

Ага, легко сказать… Как я могу спать, когда он так близко? Это просто невыполнимая задача.

Закрываю глаза и стараюсь отключить голову. Если потребуется, начну считать овец, лишь бы поскорее раствориться во сне. Мне просто нужно расслабиться. Но как? И в этот момент все кажется таким неудобным: кровать, подушка, простынь кажется слишком грубой, и эта темнота раздражает. А я боюсь пошевелиться.

— Повернешься? — тишину разрушает голос Савельева. Он тоже не спит.

— Мирон, если я повернусь…